– Родную мать теперь на порог не пускаете из-за какой-то консервной банки?! – возмущалась свекровь, но мы были непреклонны

Всегда считала, что у нас с Лёвой идеальная история. Со школы вместе, институт, а потом и свадьба — всё по любви, без всяких сюрпризов «по залёту», о которых так любили шептаться сокурсницы, оглядывая мою стройную фигуру. 

Наше счастье материализовалось внезапно — в виде наследства. Ушла из жизни бабушка Лёвы, оставив ему свою двушку. Пока там шел ремонт, решили снять квартиру, но тут в дело вмешалась свекровь, Инга Викторовна. 

— Какая аренда? Какие глупости! — размахивала она рукой с идеальным маникюром. — У нас трёхкомнатная квартира, и мы с отцом будем тут одни томиться? Немедленно переезжаете к нам. 

Мы переехали. Инга Викторовна была фоном: ходила по салонам, смотрела сериалы и практически нас не замечала. Я вздохнула с облегчением. 

Самым счастливым временем стал подбор мебели и техники для новой квартиры. Я давно хотела и купила умную колонку. Она была не просто устройством — а произведением искусства: матовый черный цилиндр, отливавший бархатом, с панелью управления, светящейся мягким светом. Её голос был не металлическим, а почти человеческим, она идеально вписывалась в интерьер и стоила как небольшой отпуск. 

Инга Викторовна оценила её мгновенно. 

— Какая вычурная безделушка, — скривила губы она. — Наш век цифровых технологий, а вы какой-то магический шар покупаете. Мещанство. 

Но каждый её визит к нам после заселения заканчивался одним и тем же: 

— Включи-ка свою колонку. Пусть споет мне что-нибудь старомодное. 

Я лишь закатывала глаза. 

В тот день мы вернулись с Лёвой с работы уставшие, но довольные. Первое, что я увидела, переступив порог, — это осколки черного матового стекла и пластика. На полу лежала разбитая колонка. 

— Лёв… кто это был? Что это?! 

Лёва застонал, всё поняв без слов. 

— Ох, мама… 

— Она приходила к нам, пока нас не было?! Без спроса?! — во мне всё закипело. — И откуда у неё ключ?! 

— Маш, успокойся … Дал ей когда-то для экстренных случаев и забыл. Прости. 

— Ты считаешь это нормальным? Моя мать ни за что бы так не поступила! 

Мы позвонили. Ответ был гениален в своём цинизме. 

— Ну, была. Проезжала мимо по делам, давление упало. Решила зайти, кофе выпить, музыку послушать для успокоения. А она, эта штуковина, замолчала внезапно. Я её стукнула — не работает. Ну, я ещё раз… Она и развалилась. Хрупкая очень, непрактичная. Я же говорила! 

Лёва попытался вставить: 

— Мам, но это вообще-то не твоё, и без спроса… 

— Как не моё? Всё, что у моего сына — моё! Ты что, из-за железяки будешь мать в стрессе держать? Неблагодарный! 

Она бросила трубку. В тот же вечер мы вызвали слесаря и сменили замки. А я, стиснув зубы, заказала такую же колонку. 

Но на следующий день раздался звонок. Истеричный крик Инги Викторовны заполнил собой всё пространство кухни. 

— Так значит, замки сменили? Родную мать теперь на порог не пускаете? Из-за какой-то говорящей консервной банки?! А как вы у меня четыре месяца жили, а? На всём готовом! Знать вас не хочу! 

Она рыдала в трубку. Лёва замер, смотря в никуда. Он онемел не от самой лжи — ведь мы исправно платили за все её «доставки» и капризы, — а от наглой, абсолютной уверенности в своей правоте. Я посмотрела на него и поняла: я слишком переоценила адекватность свекрови.