Родители уже в возрасте, но пользуются мной как буфером и манипулируют то с помощью жалости, то чувством вины

Тишину воскресного вечера разрезал недовольный мамин голос: 

— Могли бы цветы мне после выписки подарить! 

Она смотрела на нас с тем выражением, которое я помню с подросткового возраста — вечная обида на весь мир. Отец методично жевал, глядя в тарелку. 

— Лида, успокойся. Тебе удалили полип, а не сделали операцию на сердце. Мне в свое время грыжу вырезали, и то я на стройке был через неделю. 

Их вечный дуэт начинался. На столе стояло мамино фирменное жаркое, от которого тянуло удушающим теплом. Она прекрасно знала, что я давно не ем красное мясо, но ее мир вращался вокруг ее условностей. 

Мне тридцать два, я руковожу отделом, но здесь, на этой кухне, я снова становлюсь той девочкой, которая по ночам прислушивается к ссорам за стеной. 

— Может, просто поужинаем без выяснений? 

— Ты всегда за него! — бросила мать в мою сторону. — А он на той неделе проиграл в карты сумму, про которую я тебе даже сказать боюсь! 

Отец с силой отодвинул стул. 

— Хватит! Истеричка несусветная! 

Я поднялась из-за стола, не прикоснувшись к еде, и вышла из квартиры. Дома я отключила уведомления и налила себе коньяку. Перед сном все же заглянула в телефон: пять пропущенных от мамы и одно сообщение от отца: «Срочно перезвони». 

Моя жизнь — это бесконечное раскачивание на качелях между ними. После университета я уехала, тайно надеясь, что общее родительское «горе» — мое взросление и отъезд — снова сблизит их. 

Но вместо этого они почти подали на развод, когда отец вложил все свои сбережения в дело друга. После скандала он действительно подал заявление. Это случилось в тот год, когда я получила повышение и думала о переезде в другой город. 

Как любящая дочь, я осталась. Теперь, оглядываясь назад, я понимаю, что это была роковая ошибка. 

Утром после того злополучного ужина раздался звонок. 

— Доченька, выручай... — хрипло говорил отец. — Я у матери немного занял, а теперь скандал. 

Я закрыла глаза. Снова. 

— Не смей ему помогать! — мама ворвалась ко мне вечером, заливаясь слезами. — Он стащил мои сбережения! Деньги на черный день! 

— Какой еще черный день? — спросила я. 

— Ну, знаешь, на всякий случай! Чтобы ты не тратилась, если что... 

За окном начинался дождь. Они не повзрослели. Они — вечные дети, играющие в сложных супругов, а я — их вечный приз, яблоко раздора. 

— Мам, прекрати. 

— Ах, так? — она с вызовом достала телефон. — Тогда я сейчас же позвоню своему адвокату и скажу, чтобы завтра же подал на развод! 

Я выхватила у нее из рук аппарат и бросила его на диван. 

Через три недели я сняла другую квартиру в двух часах езды от них. Теперь я не сообщу им свой адрес. Когда я загружала последнюю коробку в машину, телефон завибрировал. 

Мама: «Ты нас предала!» 
Папа: «Твоя мать совсем рехнулась!» 

Я села за руль и выключила телефон. Пусть они поживут друг с другом без привычного буфера в виде дочери. 

Теперь мать пишет о своем одиночестве. Отец — о том, как ему тяжело. Я отправляю им деньги и ставлю лайки под их фотографиями в соцсетях. Ровно столько, сколько могу отдать, не теряя своего равновесия. Их ссоры продолжаются, но я больше не участвую в них.