– Пусть возьмет кредит и подарит внуку нормальный подарок, – сказала жена о моей матери, живущей на одну пенсию

Мне надоело это повторять из года в год. Накануне восьмилетия нашего Саши Лена устроила очередную сцену.

— Опять твоя мамаша собирается порадовать внука своим убогим подарком? — начала она. — В шесть лет она подарила ему ужасный свитер ручной вязки, в семь — дешёвый пластиковый конструктор, который развалился через день. 

Я вздохнул, чувствуя знакомую тяжесть. 

— Лена, ты в курсе, что мать живёт на одну пенсию? Твои родители могут позволить дорогие презенты, а у неё таких возможностей просто нет. 

— Неужели нельзя хоть раз накопить на что-то достойное? — её тон был холодным и недоумевающим. 

— Ты предлагаешь мне указывать ей, как тратить её последние деньги? — я пытался совладать с собой. — У Саши есть всё, что ему нужно. Мы сами в состоянии это купить. 

— Речь не только о вещах, — парировала жена. — Это про внимание и уважение. 

— До дня рождения ещё три недели, — сквозь зубы произнёс я. — Можешь лично позвонить и дать ей чёткие инструкции. Или, может, прямо озвучить минимальную стоимость, ниже которой опускаться стыдно? 

Лена не слышала иронии. Она редко задумывалась о чувствах других. Со свекровью у неё отношения не сложились с самого начала. Подарки из её рук — домашнее варенье, вязаные носки — тут же подвергались тихой обструкции. 

— Опять твоя матушка наготовила? Эти странные пироги с капустой? — морщилась она, увидев свёрток в моих руках. — Надеюсь, Саша даже не прикоснётся к этому. 

— Она старалась, — говорил я, чувствуя обиду. — Ей что, теперь только чёрную икру на хлеб намазывать, чтобы угодить тебе? 

— Пусть ест, что хочет, — отрезала Лена. — Но моего сына не надо приучать к чему попало. И вообще, зачем тащить это сюда? 

А мне нравились её простые пироги. Каждый кусок был наполнен теплом и заботой, которых так не хватало в нашем стерильном доме. Мама подняла меня одна, без отца, отказывая себе во всём. Моя благодарность к ней была безграничной. Сначала я спорил, защищал, потом просто молчал, уходя в себя. Лена выросла в ином мире, где её капризы были законом, а проблемы решались звонком отцу. Она не понимала, что такое настоящая нужда, и потому презирала мамину простоту. 

— В этом году, думаю, ей стоит подарить Саше игровую консоль или хороший ноутбук, — размышляла она вслух за ужином. 

— Ты слышишь себя? — я не мог поверить. — Откуда у неё такие деньги? 

— Взять в кредит, — пожала она плечами. — Пусть хоть раз почувствует, что значит быть полноценной бабушкой. Мои родные не скупятся, в отличие от твоей. 

Я больше не стал ничего объяснять. Я и так помогал маме тайком: привозил продукты, оплачивал её скромные счета. Лене знать об этом не стоило — только новый повод для скандала. 

— Я сказал маме, чтобы она не беспокоилась о подарке в этом году, — бросил я жене накануне праздника. 

— Ну, деньги тоже вариант, — сказала Лена, не отрываясь от планшета. — Если сумма будет приличной, мы сами купим Саше то, что он хочет. 

— Ты не понимаешь. Ей самой нужны деньги на лечение. Я просто избавил её от лишних трат. Ребёнку и так накупят горы всего. 

— Она что, придёт с пустыми руками? Лучше бы тогда не приходила вообще, чтобы не смущать гостей своим жалким видом. 

— Моя мать придёт в этот дом, когда захочет, — вырвалось у меня, и я резко вышел из комнаты. 

На празднике Лена демонстративно игнорировала маму. Её родители вручили Саше новый планшет и огромный торт. Моя мама тихо сидела в углу, положив рядом с тарелкой маленького шоколадного зайца и вязаные варежки. Она почти ничего не ела, улыбалась через силу и ушла первой, сославшись на усталость. 

— Я, конечно, предупреждена была, но чтобы совсем ничего… — начала Лена, когда гости разошлись. 

— Всё, хватит, — прервал я её. — Праздник окончен. Тема закрыта. 

Она не поняла ни слова. Для неё мир был чётким и предсказуемым: она всегда на вершине, а те, кто проще и беднее, где-то внизу. Она искренне верила, что бедность, болезнь и одиночество — удел других. Старость ей казалась далёкой сказкой, а не неизбежной реальностью. Она и представить не могла, как жизнь, которую она так выстраивает, может однажды ответить ей тем же. А я просто молчал, глядя в окно, и думал о маминых глазах.