– Пусть тебе мать помогает, все равно на диване всю жизнь лежит, – заявила свекровь, когда я намекнула на ее участие в жизни внуков

Я отрезала это твёрдо, глядя ему прямо в глаза:

— Передай своей матери, чтобы её звонков больше не было. 

— Что случилось на этот раз? — вздохнул Игорь. Его раздражение было почти осязаемым. 

— Твоя мать позволила себе унизительные высказывания о моей. 

— В чём это выразилось? — он скептически приподнял бровь. 

— Она позвонила, поинтересовалась нашими делами, внуками. Я ответила, что всё в порядке, но было бы неплохо, если бы она активнее участвовала в их жизни. Она же на пенсии, свободное время есть. 

— Ты прямо так и заявила? 

— А что такого? Ты и сам не раз говорил, что ей стоит к нам перебраться, пока я поищу работу. Ладно, не в этом суть. Услышав это, она пришла в ярость. Заявила, что, мол, я сижу у всех на шее, а её время занято важным делом, и чтобы я шла со своими просьбами к собственной матери, которая всю жизнь пролежала на диване. 

— И где же тут оскорбление? — он развёл руками. 

— Как где?! — во мне всё закипело. — Какое она имеет право так отзываться? Она ничего не знает о жизни моей семьи! Мама подняла нас, троих детей, а потом годы ухаживала за парализованной бабушкой. Она не отдыхала ни секунды! Это был ежедневный, каторжный труд! А твоя родительница одного тебя вырастила и мнит себя великой труженицей! 

Игорь молча сносил этот шквал, но последняя фраза вывела его из себя. Он вскочил. 

— Замолчи! Не смей так говорить о ней! Ты сама всё придумала и теперь себя накручиваешь. Хватит! Найди себе занятие, если тебе нечем заняться. 

— Какое занятие? Детей куда девать? 

— В садик определяй! Все же как-то справляются! 

— Чужим людям их отдать? Чтобы потом без конца сидеть на больничных? 

— Привыкнут! — отмахнулся он. 

— Конечно, — я язвительно усмехнулась, — твоя мать — деловая пчела, ей не до внуков. Пусть чужие тёти с ними возятся. 

— Ты опять за своё? 

— Да! Я не стану это терпеть! Она посмела унизить мою мать, которая заслуживает только уважения! Твоя мама просто ей банально завидует! 

— Всё ясно, — резко бросил Игорь и направился в спальню. Я — следом. 

Он стал швырять в сумку вещи. 

— Ты куда это? 

— Поживу у мамы. 

— Бросаешь нас? — голос дрогнул. 

— Возможно, — ответил он. — Ты меня измучила. 

— Уходи! — закричала я ему вслед. — И не возвращайся! Напугал! 

Но страх был настоящим. Спустя несколько часов трезвый расчёт взял верх: я останусь одна, без средств, с двумя малышами. 

Пришлось собирать детей и ехать к свекрови. 

Та открыла дверь без тени удивления. 

— Я ждала, что вы объявитесь, — просто сказала она. 

— Соскучились, — буркнула я. 

— Что ж, отлично, — улыбнулась она. — Проходите, чай пить будем. 

«Ухмыляется, — пронеслось у меня в голове. — Наверняка уже всё ему нашептала. Ждёт не дождётся нашего развала». 

— Знаешь, Катя, — неожиданно мягко начала она, — а ведь правда, может, тебе стоит подыскать работу? Мы с Игорем как раз говорили. Если страшно отдавать в сад, найми няню. Год перебьётесь. 

— Няню? Это ж какие деньги! 

— Ну и что? — пожала плечами свекровь. — Игорь трудится, я подрабатываю, ты присоединишься. Вместе потянем. 

«А потом она будет тыкать мне этим при каждой возможности», — подумала я. 

— Спасибо, но нет. Моя мама справлялась в одиночку, и я сумею. 

— Как знаешь, — она не стала настаивать. — Но с садом не затягивай. В жизни всякое случается. 

«Намёки на развод начинает», — зло подумала я. 

— Хорошо, я подумаю, — сухо ответила ей. 

Собираясь уходить, я спросила: 

— Игорь, ты с нами? 

Он бросил короткий взгляд на мать. Та едва кивнула. «Тоже мне, одобрение получает», — едва сдержала я ярость. 

Я вышла на работу. Через год поведу детей в школу. Свекровь по-прежнему трудится — не может без дела. А Игорь всё чаще молчит. Ждёт, когда они подрастут.