Подслушала разговор мужа со свекровью и поняла, как сильно я заблуждалась

Я замерла в коридоре, прижав к груди стопку свежевыглаженного белья. Из приоткрытой двери кухни доносился сдержанный голос свекрови:  

— Ты слишком ее балуешь, сынок. Она даже цветы на окнах поливать забывает. Ты весь вечер с ребенком возился, а она? Сидела в телефоне!  

Сердце сжалось от обиды. «Опять про меня…» — мысленно съежилась я, готовясь к потоку упреков от мужа. Но его ответ заставил меня вдохнуть так громко, что я прикусила губу.  

— Мам, хватит. — В его голосе впервые зазвучала твердость. — Катя не забывает. Она устает. После работы забирает Сашу из сада, готовит ужин, а еще курсы эти свои дистанционные… Ты думаешь, я не вижу, как она засыпает над учебниками?  

Я прикрыла глаза, вспоминая вчерашний вечер: он молча накрыл мне плечи пледом, когда я, сгорбившись над ноутбуком, даже не заметила, как стемнело. А я тогда подумала — раздражен, что не уделяю ему внимания.  

— Но почему ты ничего не говоришь? — свекровь зазвенела чашкой, будто пытаясь заглушить неловкость. — Тебе холодный ужин достается, квартира не убрана…  

— Потому что ей не нужны мои жалобы, ей нужна поддержка. — Он вздохнул, и в этом звуке было столько усталой нежности, что по спине побежали мурашки. — Когда ты вчера сказала, что ее хлеб из хлебопечки сухой, она потом полчаса искала новый рецепт, хотя я просил не волноваться. Понимаешь? Она все принимает близко к сердцу. И мне больно видеть, как она из-за твоих слов…  

Голос свекрови дрогнул:  

— Я… я не хотела…  

— Знаю. — Он смягчился. — Но давай я сам разберусь с моей женой, хорошо?  

Я отступила от двери, словно обожженная. В ушах гудело: «Моей женой» — словно щит, за которым он меня бережно прятал все это время.  

А я? Я видела в его молчании равнодушие. Злилась, когда он, придя с работы, первым делом брал Саше книжку — мол, лучше отца нет, а я вечно занята. Ревновала к его спокойствию, принимая его за холодность.  

Прислонившись к стене, я перебирала моменты. Как он вставал ночью к ребенку, хотя я даже не просила. Как оставлял на столе чашку чая с нарисованной на салфетке улыбкой. Как тихо гладил мои волосы, когда я, рыдая из-за проваленного экзамена, твердила, что ни на что не способна…  

— Катюш? — Его голос заставил меня вздрогнуть. Он стоял в дверях, лицо напряжено, будто готовился к ссоре. — Ты… сколько ты тут?  

Я не ответила. Просто подошла и обняла его, уткнувшись лицом в теплоту его рубашки. Он замер, потом осторожно прижал меня к себе.  

— Прости, — прошептала я. — Я думала, ты…  

— А я думал, тебе плевать, что я думаю, — он рассмеялся, но в смехе слышалось облегчение. — Всегда молчу, чтобы не ранить.  

За его спиной мелькнуло смущенное лицо свекрови. Она крутила в руках край фартука, словно школьница.  

— Катя, я… — начала она, но я перебила:  

— Чай будете? Я как раз хотела заварить.  

За столом, пока кипел чайник, я впервые разглядела ее морщинки вокруг глаз — такие же, как у него. И поняла: они оба просто любят меня — каждый как умеет. Она — критикой, пытаясь лепить идеал. Он — молчанием, боясь разрушить хрупкое равновесие. А я, оглушенная своими страхами, не расслышала главного: в его тишине звучало «я с тобой».