Муж привык, что я оплачиваю наш отпуск, но в этот раз все сложилось по-другому

Я всегда платила за наши отпуска. Все десять лет брака. Сначала думала — временно, вот кризис пройдет, работа наладится. Потом привыкла. А он — тем более. 

В этом году, когда зашла речь о море, я аккуратно спросила: 

— Дорогой, может, в этот раз ты возьмешь билеты? А я — отель, как обычно? 

Он даже не оторвался от экрана планшета: 

— Ты же знаешь, какие сейчас сложности на работе. Бонусы урезали. Не до отпусков, честно говоря. 

В его голосе не было ни капли сожаления, только привычная усталость — щит, которым он прикрывался годами. Но щит моего терпения дал трещину. 

— Сложности всегда, — сказала я тихо, но твердо. — А я тоже устала. Устала тянуть всё одна. Я хочу на море. И поеду. Одна. 

— Одна? Ты серьезно? 

— Абсолютно. Если тебе неинтересно вкладываться в наш отдых, в наши впечатления, я не вижу смысла оплачивать твой диванный режим на побережье. Я куплю билет и сниму номер. Только для себя. 

Начались упреки, смешанные с недоверием: 

— Это по-взрослому? Бросить семью? 

— Я не бросаю семью, — парировала я, чувствуя, как внутри закипает гнев. — Я еду отдыхать. Потому что заслужила. Потому что устала. Ты же прекрасно обойдешься без меня на неделю. Как обходился, когда я работала сверхурочно, чтобы оплатить наш прошлый отпуск, который ты воспринял как должное. 

Он отмахнулся: 

— Ну и езжай. Посмотрим, как тебе одной будет весело. 

В его тоне сквозила уверенность, что я одумаюсь. Не одумалась. Купила билет, забронировала уютный номер у самого синего моря. Собрала чемодан, ощущая странную смесь вины и освобождения. 

Утром в день отъезда он стоял в дверях, растерянный и явно не ожидавший, что я исполню угрозу. 

— Ты правда едешь? — спросил он, глядя на мой чемодан. 

— Правда, — кивнула я, подхватывая сумку. — Можешь не провожать. Ключи у тебя есть. 

— И как долго ты собираешься дуться? — его голос дрогнул, впервые за долгое время в нем мелькнуло что-то, кроме раздражения. 

— Я не дуюсь, — улыбнулась я печально. — Я просто еду отдыхать. Пока одна. Подумай, пожалуйста, пока меня не будет. Подумай о нас. О том, почему я решилась на это. 

Дверь закрылась за мной. В такси, в аэропорту, в самолете — меня не покидало чувство легкой тошноты от содеянного. А потом шасси коснулось полосы южного города, и в лицо ударил теплый, соленый ветер. И тревога стала таять. 

Номер оказался маленьким, светлым, с балконом, выходящим на море. Моим. Только моим. Я не думала, куда пойти поесть, чтобы понравилось ему. Не высчитывала бюджет за двоих. Не уговаривала встать пораньше на экскурсию. Я пила сок на балконе, читала книгу, когда хотела. Плавала в море до изнеможения. Загорала молча, слушая шум прибоя и собственные мысли, которые наконец-то перестали крутиться вокруг его нежелания участвовать. 

На третий день он позвонил. Голос был другим — тихим, без привычной защитной брони. 

— Привет... Как ты? 

— Отлично, — ответила я искренне. — Море чудесное. Солнце. Тишина. 

Пауза. Потом он сказал: 

— Я... я соскучился. И... я понял. Понял, насколько был неправ. Все эти годы... Прости. 

Я закрыла глаза. 

— Это хорошее начало, — сказала я мягко. — Но разговор у нас будет. Серьезный. Когда я вернусь. 

— Хорошо, — согласился он. — Договорились. Отдыхай... пожалуйста. 

Я положила трубку и вышла на балкон. Воздух был напоен ароматом моря и свободы. Я вдохнула его полной грудью. Впервые за долгие годы я отдыхала. Не как обслуживающий персонал, а как человек. И это чувство было бесценно. Возвращаться предстояло к разговору, к работе, к быту. Но что-то внутри уже сдвинулось. Необратимо. Я перестала быть вечным спонсором чужого комфорта. Я научилась ценить себя. И море, синее-синее, будто подмигивало мне в такт волнам: «Молодец. Ты заслужила».