– Опять твоя жена сбежала? – отпускала колкости свекровь за моей спиной

Аромат кофе разлился по квартире, обещая хорошее начало нового дня. Муж стоял у плиты, разливая напиток по чашкам. 

— Вика, кофе! — крикнул он. 

— Да, Макс, иду! — отозвалась я. 

— Неужели нельзя звать её как-то иначе? — тихо, но с явным раздражением произнесла моя свекровь. — Вика… Звучит так по-детски, несолидно. 

— Мам, это же её имя, — Максим пожал плечами. — Что я могу поделать? 

— Можно было бы Викторией называть, — настаивала она. 

Я вошла в кухню. 

— Мне мое имя нравится, — сказала я, беря чашку у мужа. 

Лидия Петровна лишь фыркнула, бросая оценивающий взгляд. Её никогда не устраивала моя внешность — простые джинсы, футболка. Она не понимала, что для моей работы в археологической экспедиции нужна именно такая, практичная одежда. Её не радовали мои частые отъезды, она видела в них угрозу для своего сына, подозревая невесть что, хотя вслух говорила редко. 

Максим лишь отмахивался от её намёков, полностью доверяя мне. Его огорчало лишь её отношение. В мое отсутствие она отпускала колкости: «Опять твоя жена сбежала?» или «Интересно, кто скрашивает её будни в поле?». 

В то утро всё шло как обычно. Я делилась впечатлениями о недавних раскопках, показывая фотографии керамики. Максим с интересом слушал. 

Внезапно Лидия Петровна перебила меня: 

— А этот ваш коллега, Антон… Вы в одной палатке живете? 

Я онемела от неожиданности. 

— О чём вы? У каждого своя палатка! 

— Ну да, конечно, — язвительно протянула она. — Такой увлечённый… Наверное, куда интереснее моего сына, простого инженера. 

— Как вы можете такое говорить? — усмехнулась я. 

— Мама, прекрати! — нахмурился муж. 

— Что прекратить? Глазам своим не веришь? Твоя супруга уже в открытую другим мужчиной интересуется! 

— Это неправда! — возразила я. — Я люблю только Макса! 

— Мама, если ты не извинишься… 

— А что тут извиняться? — перебила она. — Всё и так ясно! 

Я глубоко вздохнула. 

— За что? Чем я заслужила такое отношение? Вы знаете, как я дорожу вашим сыном! 

Свекровь презрительно усмехнулась: 

— Дорожить — это дома сидеть, а не по полянам с чужими мужчинами бегать! 

Это было слишком. Я резко встала. 

— Всё. Я не намерена это больше терпеть. Прошу вас, покиньте нашу квартиру. 

— Ты выгоняешь меня? — в её голосе был страх, прикрытый гневом. 

— Да. Найдите себе другое жильё. 

Я вышла, не в силах сдерживать эмоции, и закрылась в спальне. Через некоторое время вошёл Максим. Он сел рядом на кровать, молча обнял меня. 

— Макс, почему? За что она меня ненавидит? Я ведь ничего плохого не сделала. 

— Конечно, нет. Не принимай близко к сердцу. Мама, наверное, уже пожалела. 

— Вряд ли, — я вытерла слёзы и посмотрела на него прямо. — Я не шутила. Она должна уехать. 

— Но куда она денется? 

— У неё хорошая пенсия. Снимет комнату. Я больше не могу так. 

— Вика, я не могу просто выставить на улицу родного человека, — в его глазах читалась мука. 

— Она не остановится. Ты же знаешь. Она всегда говорит гадости за моей спиной? 

Максим опустил взгляд. Тогда я решилась озвучить то, что откладывала. 

— Мне поступило предложение. Место в архиве, здесь, в городе. Без командировок. 

— Правда? Это же прекрасно! Ты согласилась? 

— Пока нет. 

— Но почему? Мы могли бы подумать о ребёнке! 

— Именно поэтому, — тихо сказала я. — Нам понадобится детская. А здесь всего две комнаты. И, честно, я не хочу растить малыша в такой атмосфере. 

Максим молчал, обдумывая. Затем кивнул. 

— Хорошо. Я поговорю с ней. Предложу помочь с арендой. Тебя устроит? 

— Да, — я обняла его. — Устроит. 

Он вышел, а я осталась ждать, прислушиваясь к приглушённым голосам за стеной. Я знала — это наш шанс начать всё сначала.