Невестка дала пощечину двухлетней внучке, меня очень беспокоит ее отношение к ребенку

Однажды в нашей жизни появилась Арина. Мой сын Миша привел ее и объявил, что это та самая. Поженились они стремительно, через несколько месяцев после знакомства. Я старалась не быть навязчивой свекровью, той, что вечно ворчит и учит жить. Мне так хотелось, чтобы у него была своя крепкая семья, свой уют. 

Поначалу все шло хорошо. Арина была приветливой, мы находили общие темы. Но настоящая буря пришла вместе с рождением моей внучки, Олечки. Это долгожданное событие обернулось тревожной метаморфозой для невестки. Ее материнство оказалось лишенным той мягкости, которую я знала. Вместо нежных укачиваний — резкие окрики, вместо ласковых слов — раздраженные упреки. Детский плач, казалось, действовал ей на нервы. 

— Успокойся немедленно! — ее голос резал воздух, когда Оля капризничала. 

Мое предложение посидеть с ребенком, дать ей отдохнуть, натыкалось на вежливый отказ. А потом грянула история с садиком. Арина, не советуясь ни с кем, устроила туда полуторагодовалую дочь. Я не выдержала и высказала Мише свое недоумение. 

— Мам, она просто измотана. Ей нужен личный простор, — пожал он плечами. 

Я предложила свою помощь, но Арина снова была непреклонна. Результат оказался предсказуемым и горьким: бесконечные ОРВИ, больничные, антибиотики. В конце концов, от садика отказались, но цена оказалась высокой — нервы невестки были на пределе. 

Теперь Оля проводит у меня много времени, и я вижу все отчетливее. Любой каприз, любая слеза внучки вызывают у Арины вспышку гнева. Я молчала, сжимая зубы, не лезла, пока не произошло то, что перевернуло все. 

Мы гуляли в парке. Олечка, радуясь свободе, рванула к голубям. Арина резко дернула ее за руку, а когда та заплакала от испуга и боли, невестка, не сдержавшись, шлепнула ее по щеке. Это был не просто шлепок — это была вспышка бессильной ярости. 

Я бросилась к ребенку, прижала к груди. 

— Арина, опомнись! Это же твоя дочь! Разве можно так? 

Она выхватила ревущую Олю из моих объятий. 

— Хватит мне указывать! Вы уже своего родили, а я сама решаю, как растить свое дитя. 

В тот же вечер я поговорила с Мишей. Он приехал уставший, и в его глазах я прочла понимание, но также и беспомощность. 

— Знаю, мам. Я вижу, как она срывается. Когда я дома, стараюсь брать все на себя, увожу Олечку. Но я же не могу быть там постоянно. Может, это просто такой сложный период? Другие подходы не действуют. 

Меня возмутила его пассивность. Какие могут быть «подходы» к двухлетнему ребенку? Это не воспитание, а срыв накопленной усталости и злобы. А от чего уставать? Дом полная чаша, я всегда на подхвате. Может, дело не в усталости, а в чем-то внутри нее самой? А если это послеродовая депрессия? Может, нужна помощь специалиста? 

И вот я стою перед выбором. Молчать и видеть, как страдает мой беззащитный лучик света? Или испортить отношения, но стать для Оли тем щитом, который ей так нужен? Где та грань, за которой заканчивается невмешательство и начинается простое человеческое предательство? Я не знаю ответа. Но я чувствую, что больше не могу просто наблюдать.