Мы с мужем разделили расходы и выполнение обязанностей пополам, но вскоре ему это надоело

Мои родители были против этого брака с самого начала. 

— Дитя мое, ты хоть понимаешь, что делаешь? В двадцать! — бушевал отец. 

— А вы поженились, когда вам было всего восемнадцать, — ответила я. 

— Мы сто раз пожалели! — кричал он. 

— Я — ни разу, — спокойно вступила мама. — Это твой папа боялся ответственности. Я годы уговаривала его родить ребенка. А он все отнекивался! 

— Я просто не был готов! — оправдывался отец. 

— И ты это при дочери говоришь? — всплеснула руками мама. — Не стыдно? 

— Стыдиться нечего! Дочь у меня золотая! И родилась как раз тогда, когда я созрел! 

Мама рассмеялась: 

— Созрел! Я помню, как ты с подгузником, зажатым в щипцы, бегал до мусоропровода! Или как от родительских собраний в школе отлынивал! 

— Пап, ты что, ревнуешь? — улыбнулась я. 

— Еще как! — подхватила мама. 

— Вздор! — проворчал отец, отводя взгляд. — Я его почти не знаю, этого твоего Артёма! А ты уже собираешься с ним делить кров! 

Потом я рыдала в комнате невесты в ЗАГСе. Мама волновалась. 

— Раздумала, ласточка? 

— Нет, просто жутко. Мне же придется вести хозяйство одной. 

— Но ты же все умеешь, — успокаивала она меня. 

— А если я что-то сделаю не так? Не так поглажу рубашку? Не тот соус приготовлю? 

— Милая, это и есть брак — постоянные пробы и ошибки. Мы с твоим отцом до сих пор спорим, нужно ли гладить майки. Он орет, что у него в наглаженных «живот дышит»! Всё притирается. 

— Мам, ты меня не утешила! — я потянулась за новой салфеткой. 

— Успокойся. Ты не обязана тянуть всё на себе. Вы оба работаете — делите обязанности. Готовьте по очереди. Стирайте кто что может. 

— То есть его носки — его зона ответственности? А траты пополам? 

— Умница! — обняла меня мама. — А теперь вытирай слезы — идем под венец.

Сначала Артём был в восторге от такой модели. Хвастался друзьям, что у него не «нахлебница», а партнер. Но затем в дело вмешалась его мать. 

— Она точно ничего не требует? — скептически спрашивала она его по телефону, а я невольно подслушивала. — Осторожнее, они сначала милые, а потом… 

— Мам, у нас всё честно. Половина на половину. 

— Заставляешь меня краснеть! Мужчина не должен мыть полы! Его дело — добыча, а ее — создавать уют! 

— Но мы оба зарабатываем… 

— Не смей равнять свои доходы с ее заработком на булавки! Ты — кормилец! Ты что, позволил ей себя в прислуги записать? 

И я наблюдала, как яд ее слов медленно, но верно разъедал его сознание. Гордый орел, которого она растила, начал чувствовать себя ощипанным цыпленком. 

Его поведение изменилось. Он начал «забывать» вынести мусор, а у плиты у него вечно «болела спина». Но счет за аренду по-прежнему делился пополам. Я же, по женской привычке, покупала то средство для мытья посуды, то новую штору. Мои деньги таяли быстрее, и к концу месяца я уже шла на работу пешком, экономя на проезде. Он знал об этом. И никогда не предлагал помочь. 

Последней каплей стала болезнь дедушки. Мне срочно нужно было ехать к нему в другой город. 

— Дай мне в долг, я отдам с получки, — взмолилась я. 

— С чего это? — удивился он. — У каждого свой бюджет. Нет денег — сама виновата. 

— Но я тратила их на наш общий быт! 

— Тебя не просили. Отстань. 

Деньги мне одолжила подруга. А заодно и вправила мозги. 

— Да он просто гениальный аферист! — воскликнула она. — Все тяготы на тебе, а деньги — поровну? Мило! 

Вернувшись, я предъявила ему ультиматум. 

— Если хочешь, чтобы я была домработницей, — плати зарплату. За весь год, что я ею работала. Или возвращаемся к настоящему равноправию. 

Он отказался. На следующий день я вернулась в отчий дом. Он три месяца стоял под дверью, умоляя о втором шансе. Но горькая пилюля уже была проглочена, и урок усвоен навсегда. Отец спустил его с лестницы ровно два раза — больше не потребовалось. 

— Говорят, горький опыт — самый ценный, — как-то сказала мама, обнимая меня. 

— Не рано ли для такого опыта в двадцать один год? — вздохнула я. 

— Он приходит без спроса, зато убережет тебя от больших ошибок, — утешила она. 

— И откроет дорогу новым! — весело подхватил отец, обнимая нас обеих. 

И в его объятиях я поняла, что мое путешествие только начинается.