– Конечно, ищи, – поддержал жену в трудный момент, а она этим воспользовалась и решила посадить мне на шею своих родных

Первые недели нашей совместной жизни казались вырванными из счастливой мелодрамы. Мы с Алиной встретились еще студентами, а сразу после получения дипломов начали жить вместе. Я тогда только набирал обороты в строительной компании, а она трудилась в модном журнале. Наша маленькая квартирка дышала радостью и планами, которые мы строили, лежа ночами в постели. 

Все пошло под откос, когда Лина неожиданно оставила свою должность. 

— Меня там просто не ценят, — объяснила она, укутавшись в плед. — Пора искать что-то, что будет приносить настоящую радость. 

— Конечно, ищи, — поддержал я, искренне веря, что это временная трудность. — Главное — твой душевный покой. 

Сначала казалось, все налаживается. Она увлеклась йогой, записалась в бассейн. Но работа как будто ускользала от нее. А вот ее семейство, напротив, стало нашим постоянным окружением. Ее сестра с ребенком, которых мы приютили «на недельку», обосновались у нас на месяц. Ее дядя частенько заглядывал «на огонек», принося с собой бесконечные истории о своих неудачах. 

Я пробовал до нее достучаться. 

— Они же моя родня! — вспыхнула она как спичка, когда я в очередной раз завел разговор. — Я не могу выставить их за дверь! Что я за человек тогда? 

Наши попытки побыть наедине терпели крах. У нее всегда находились неотложные дела: то помочь подруге с переездом, то внезапные посиделки с двоюродной сестрой. 

Все решилось, когда я выиграл грант на постройку частного коттеджа в престижном районе. Это был мой шанс, проект мечты. 

— Слушай, — начала Лина на следующий же день. — Ты должен включить в проект мою маму. Ей нужна своя комната с выходом в сад. 

Я онемел от такой наглости. 

— Ты серьезно? — проговорил я. 

— А что тут такого? — холодно бросила она. — Мы же одна семья! Или ты считаешь свои достижения только своими? Давай лучше сразу сделаем два этажа, чтобы всем хватило! 

В тот миг я увидел в ее глазах совершенно другого человека — расчетливого и чужого. Я собрал ее вещи. 

— Ты не имеешь права! — закричала она, пытаясь протащить сумки обратно. — Я здесь прописана! 

— Твое место теперь с твоей многочисленной родней, — отрезал я. — Мне надоело быть для них источником благ. 

Она захлопнула дверь. Спустя пару часов — звонок. На пороге стояла она, с заплаканным лицом. 

— Я не совсем права была, — прошептала, не глядя. 

— В какой именно части? — уточнил я. — В требовании построить особняк для твоей матери? 

— Мне было страшно! — вздохнула она. — Ты становился таким успешным, а я оставалась на месте. Я боялась, что ты меня бросишь, и хотела хоть какую-то гарантию! 

Я смотрел на нее и понимал, что мы говорим на разных языках. Ее страх был эгоистичным, ее любовь — условной. 

— Забирай свои вещи и уходи, — тихо сказал я. — Нам не о чем больше говорить. 

Она кивнула и, подхватив оставшиеся пакеты, скрылась за поворотом лестничной клетки. Где-то в глубине души шевелилась грусть, но ее перекрывало освобождающее чувство, что этот тяжелый спектакль, наконец, окончен.