Классная руководительница сына постоянно собирает с родителей деньги на нужды для учебного процесса

Моему Артему исполнилось двенадцать, и он с головой окунулся в жизнь старших классов. Каждый вечер он выкладывал передо мной вереницу свежих впечатлений — то про химические опыты, то про свежепрочитанную книгу. Его глаза горели, и это тепло согревало меня изнутри. 

Но одно имя стало для меня источником постоянной, тихой тревоги. Классный руководитель, Алла Станиславовна, была загадкой, которую наше родительское сообщество тщетно пыталось разгадать. Все мы сходились в одном: ее привязанность к финансам была сильнее, чем к педагогике. 

Она организовала десяток платных кружков, но, по словам Тёмы, дети там просто занимались своими уроками, в то время как она сидела в телефоне. Естественно, эти часы исправно оплачивались. Ходили слухи, что она ведет и частные уроки, прямо в школьном кабинете. 

Однако главным испытанием были постоянные денежные сборы. Помню, в младшей школе мы скидывались на подарки учителям от силы пару раз в год. Теперь же это стало ритуалом, приуроченным к любому поводу. Мы уже финансировали новые шторы, ремонт актового зала и непонятные «хозяйственные нужды».

Как-то раз сын вернулся особенно возбужденным. 

— Мам, а мы сегодня на физике закон сохранения энергии изучали! — его слова лились рекой. 

Он говорил без остановки минут сорок, а под конец, будто случайно, обронил: 

— Алла Станиславовна велела передать, что нужна сумма на новые жалюзи. Старые, говорит, совсем облезли. 

Наш общий чат мгновенно взорвался негодованием. После бурного обсуждения мы договорились встретиться завтра у нее в кабинете. 

На следующее утро небольшая группа родителей, включая меня, стояла у дверей ее класса. Алла Станиславовна встретила нас ледяным спокойствием, пропуская внутрь с вежливой, ничего не значащей улыбкой. 

— Мы не понимаем смысла очередного сбора, — начала я. 

— Потому что это необходимость, — объяснила она, не меняя выражения лица. 

— Но мы только что скидывались на ремонт! 

— А куда делись те самые стулья, что мы покупали в прошлом полугодии? — подхватила моя соседка, Ольга. 

— Мебель износилась, что поделаешь, — пожала плечами Алла Станиславовна. — Приобретем, как только будут средства. 

На этом разговор иссяк. Мы вышли, чувствуя себя обессиленными. Несколько из нас, не сговариваясь, направились в кабинет директора. 

Директор, Людмила Аркадьевна, выслушала наши доводы с отстраненным видом. 

— Если педагог считает, что это требуется для учебного процесса, значит, так тому и быть, — произнесла она, разглядывая свои маникюр. — Не вижу повода для беспокойства. 

Мы пытались втолковать, что это вымогательство, но наши слова, казалось, разбивались о броню чиновничьего равнодушия. 

В тот раз мы сдались и перечислили деньги. Через несколько недель в классе появилась одна новая, одинокая конструкция на окне. И на этом все утихло. Скандал сошел на нет, разговоры прекратились. 

Но недавно Артем принес новое «поручение»: теперь требуется сумма на замену двери в кабинет. Я набрала номер Ольги. 

— Я все, — сказала я. — Больше ни копейки. 

— Я тоже, — ответила она. — Знаешь, мой двоюродный брат работает в городском управлении образования. Думаю, им будет интересно ознакомиться с нашей коллекцией сборов. 

Мы не стали собирать средства. Вместо этого мы отправили подробное письмо с приложением всех чеков и скриншотов переписок. 

Через две недели Алла Станиславовна внезапно уволилась «по собственному желанию». В классе появилась новая, молодая учительница. 

Кто-то возмутится, что учителей не хватает. А учителя ли такие, как Алла Станиславовна?