– Это всё Катька тебе в уши нашептывает! – бесилась свекровь, пытаясь сорвать мою поездку на море

Я купила билеты на море. Все мои накопления за год ушли на эту поездку. Я стояла на кухне, когда вошла Марина Семёновна. 

— Ты с ума совсем сошла? Мы тут балкон ремонтируем, а ты о курортах думаешь! 

Я развернулась к свекрови. Двенадцать лет её взгляд оценивал каждый мой шаг, каждую трату, каждую мысль. 

— Эти средства мои, Марина Семёновна. Я их сама заработала. 

— Твои? — она повела бровями. — А чей хлеб ты ешь? В чьих стенах спишь? 

Кирилл, мой муж, пробурчал из-за ноутбука: «Пусть съездит». Его мать фыркнула и обрушила на нас список неотложных дел по дому: балкон, который течёт уже полгода, обои в прихожей, сантехника. 

— Я с Катей в Крым отправляюсь. Мы договорились уже давно. 

— С этой своей Катькой! Всё тебе в уши нашептывает: «Ты имеешь право на счастье!». А долг перед семьёй — это пустяки? 

Я напомнила, как год назад мы «экономили» на её новую стенку, а два года назад — на его компьютер. Я спросила, когда я последний раз делала что-то просто для себя. Ответом была растерянная тишина Кирилла и багровеющее лицо свекрови. 

В комнату заглянул Рома, наш девятилетний сын, с вопросом в глазах. Я успокоила его, пообещав привезти самый красивый камень с моря. Его радостная улыбка стала моим оправданием. После этого разговор потерял смысл. Я вышла из кухни, отправилась собирать вещи. Кирилл пошел за мной. Его слова сливались в знакомый однообразный поток: «мама расстроится», «не время», «давай обсудим». Но я впервые их действительно услышала. Это был не диалог, а монолог человека, который боится. 

— Мы «обсуждали» это годами! И ты всегда принимал её сторону! 

— Я не принимаю… 

— Принимаешь. Молчанием. 

Я взглянула на него, застёгивая сумку. 

— Я лечу завтра. Буду смотреть на волны и отдыхать. 

Он растерянно спросил, а как же они. В его голосе сквозила неподдельная беспомощность, будто он и правда не представлял, как они переживут неделю без меня. 

— Вы — взрослые мужчины. Неужели не справитесь? Сварите пельмени, погуляйте в парке. 

Неделя в Крыму пролетела как один тёплый день. Я смотрела на горизонт, впитывала в себя покой. Сообщения от Кирилла приходили редко: фото сына с пиццей, сухое «всё нормально». 

Возвращалась я отдохнувшей. Дома меня встретила непривычная тишина. Марина Семёновна, по словам Кирилла, уехала к сестре «на недельку, отдохнуть от стресса». Ромка взахлёб рассказывал о своих приключениях с отцом. Кирилл молча готовил ужин, смущённо поглядывая на меня. 

Разговор состоялся поздно вечером, за чаем. 

— Я поговорил с мамой, — сказал он. — Пока она у сестры… мы можем начать смотреть варианты для аренды, чтобы пожить отдельно. 

Я не ожидала этого так скоро. 

— Правда? 

— Она не поняла, но сказала, что не будет держать нас силой. — Он помолчал. — Мне жаль, Арина. Что я так поздно увидел всё. 

Мы переехали через полтора месяца. Марина Семёновна звонила каждый день первую неделю, потом через день. Сначала в её голосе звучала обиженная нота, потом просто привычная озабоченность: «Как Рома? Не забывай давать ему витамины». 

Она пришла в гости через месяц. Осмотрела квартиру оценивающим, но уже не хозяйским взглядом. Помолчала за столом, пробормотав что-то про «уютно» и «чистенько». Уходя, вдруг сказала: 

— Я в молодости тоже мечтала уехать. В Ленинград. Подруга звала. Но мать болела, потом Кирилл маленький был… Не сложилось. 

Это было объяснением. Я кивнула. 

— Понимаю. 

Больше мы об этом не говорили. Она стала просто бабушкой, которая приходит в воскресенье, иногда с пирогом, иногда с новыми носками для внука.