Дочь попросила уступить ей квартиру и переехать в съемную студию

Холодный чай стоял передо мной, забытый. За окном плыл обычный вечер, но внутри все перевернулось. Алина, моя дочь, только что произнесла слова, от которых стынет кровь. 

— Мам, мы с Сережей думали... — она начала осторожно, играя краем салфетки. — Тебе одной в двух комнатах просторно. А нам с двумя детьми в однушке тесно, знаешь же. Крики, игрушки везде... 

Я молчала, предчувствуя удар. 

— Вот мы и придумали отличный вариант! — ее голос зазвенел искусственной бодростью. — Ты переезжаешь в симпатичную съемную студию. Современную, с ремонтом! Мы все найдем, обустроим. А мы... мы займем твою квартиру. Пока дети не подрастут. 

— Аренду студии мы полностью берем на себя! — поспешно добавила она, видя мое окаменевшее лицо. — Ты вообще не думай об этом. Только представь: никаких забот, маленькое уютное гнездышко, новое место! А мы тут развернемся, детям место для игр сделаем... 

— Съемную... — наконец выдавила я. — Алина, а если... если у вас не получится платить? Вдруг Сережу сократят? Или вы решите, что... что деньги нужнее на что-то другое? 

Она откинулась на спинку стула, смотрела с удивлением, будто я сказала что-то дикое. 

Я представила себя в чужой, безликой коробочке-студии. Представила звонок или сообщение: "Мам, извини, в этом месяц туго, заплатишь сама? Пенсия у тебя есть..." Моя пенсия — семнадцать тысяч. Даже самую скромную студию в нашем районе не снять меньше чем за двадцать пять. Откуда брать еще десять? Продавать последнее? Просить милостыню? 

— Алина, — голос мой дрогнул, — эта квартира... это все, что у меня есть. Если ты перестанешь платить... У меня не будет даже угла. Только улица. 

— Мам, ты драматизируешь! Мы же родные люди! Ты мне не веришь? — в ее тоне появились нотки упрека. — Мы хотим как лучше! Детям нужно пространство! Ты же бабушка, ты должна их понимать! Это не навсегда. 

"Не навсегда". Но кто даст гарантию? Жизнь непредсказуема. Болезни, кризисы, ссоры... А у меня за спиной — только эти стены и мизерная пенсия. Передать им ключи от моей крепости, от моей последней безопасности, в обмен на обещание? Обещание, которое в любой момент может раствориться, как дым? 

— Я... мне нужно подумать, — прошептала я, отводя взгляд к остывшему чаю. О квартире, о дочери, о пенсии... и о страшной, леденящей душу возможности остаться в старости на улице с ключом от чужой, недоступной студии в кармане. 

Она вздохнула громко, разочарованно. 

— Ладно, мам. Подумай. Но, пожалуйста, не накручивай себя. Все будет хорошо. 

"Будет хорошо". Хорошо – для кого? Гарантий нет. Только страх и стены родного дома, которые внезапно стали казаться такими хрупкими, такими ненадежными перед лицом просьбы собственной дочери.