Узнала, что племянница пропускает занятия, а родители ни о чем не догадываются

Я заметила её случайно, когда спешила в аптеку за лекарством для мамы. Вдали мелькнуло знакомое розовое пальто — то самое, которое мы выбирали вместе в прошлом месяце. Лера сидела на лавке у парка, уткнувшись в телефон, хотя в это время должна была быть на лекции. Колледж её находится в другом конце города. 

Сначала подумала: может, каникулы? Но нет — вчера сестра звонила, хвасталась, что Лера «целый день в лаборатории». Ноги сами понесли меня через дорогу, будто на автопилоте. 

— Привет, а что это ты здесь? — спросила, стараясь не выдать волнение. Она вздрогнула, словно пойманная на краже. 

— Тёть Ксюш… Я… У нас отменили пары. 

Ложь была настолько топорной, что я чуть не засмеялась. Её глаза метались между мной и экраном, где всплывали сообщения. 

— Понятно. Тогда поедешь ко мне? Поможешь печенье испечь, — предложила я, зная, что это её слабость. 

— Не могу! То есть… Мне надо к подруге. По учёбе. 

Когда автобус увёз её прочь, я достала телефон. «Марина, привет. Лера в колледже?» — написала сестре. Ответ пришёл мгновенно: «Конечно! Только что звонила — говорит, после пар идёт в библиотеку. Растёт моя умничка!» 

На следующий день я взяла отгул. В 10 утра уже сидела напротив колледжа в кафе. Через час увидела, как Лера выходит из метро — не в привычных джинсах и с рюкзаком, а в кюлотах и с огромными солнцезащитными очками. Вместо учебного корпуса она свернула к скверу, где её ждал парень с гитарой за спиной. 

Три недели я становилась частым гостем в этом кафе. Понедельник — прогулка по набережной с гитаристом. Среда — кинотеатр. Пятница — караоке-бар. 

Вчера не выдержала. Подкараулила её у подъезда, когда та возвращалась с «библиотеки» с растёртой помадой. 

— Два месяца прогулов. Родители в восторге от твоих оценок, — сказала я, блокируя вход в лифт. — Объяснишь, что происходит? 

Она побледнела, сжимая ручку сумки. Потом неожиданно разрыдалась: 

— Я не могу, тётя! Эти формулы, лабо… лаборатории, этот дурацкий конкурс на «лучшего студента». Мама каждый вечер проверяет мой стол, папа смотрит, как на робота… — Она уткнулась мне в плечо, дрожа. — Я хочу рисовать. Играть на гитаре. А они… 

Я вспомнила, как сестра в 16 лет рвала мои эскизы для художественной школы со словами «Рисование — не профессия». Теперь она шила Лере ту же узкую жизнь, стежок за стежком. 

— Ты скажешь им? — спросила Лера, вытирая лицо рукавом. 

В кармане ждал скриншот расписания её реальных «пар» — кафе, парки, репетиционная база какой-то группы. Но глядя на её сломанный взгляд, я вдруг поняла: мы обе заложницы этой лжи. 

— Пока нет, при одном условии, — сказала я, доставая ключи от своей мастерской. — Завтра в 10 утра у меня. 

Сегодня утром мы с ней составили план: курсы цифрового дизайна вместо «дополнительных лекций», музыкальная школа вместо «факультатива по физике». Когда сестра спросит о колледже, я скажу, что Лера там — самая прилежная. И не совру. Просто опущу, в каком именно.