Я вышла замуж очень рано, но тогда я не понимала, какую ошибку совершаю

— Ты серьёзно?! Замуж в восемнадцать?! — округлила глаза моя подруга Катя, когда я сообщила ей новость. — Ты же только школу закончила!  
— Ну да… — я смущённо улыбнулась. — Но Борис… он такой… особенный.  
Особенный. Ха. Если бы я тогда знала, что это слово будет звучать в моей голове с горькой иронией ещё долгие годы…  
Борис был старше меня на десять лет. Высокий, статный, с таким пронизывающим взглядом, от которого у меня подкашивались ноги. Он ухаживал красиво: цветы, рестораны, комплименты. А ещё — внимание, которого мне так не хватало.  
— Ты знаешь, я ведь росла без отца, — призналась я ему как-то вечером.  
— Ничего, теперь я буду твоей защитой, — сказал он, гладя меня по голове, как ребёнка.  

И я поверила.  
Предложение он сделал через месяц. Романтично, при свечах, с кольцом. Я, конечно, сказала «да». Мама хмурилась, но не стала отговаривать — видимо, решила, что мне нужен «крепкий мужчина».  
Первые звоночки прозвенели почти сразу после свадьбы.  
— Ты не будешь работать, — заявил Борис однажды за завтраком. — Жена должна следить за домом. А скоро и за детьми.  
— Но я… — попыталась возразить я.  
— Но что? — он резко отодвинул тарелку. — Ты думаешь, я не смогу тебя обеспечить?  
Спорить было бесполезно. Так я стала «хранительницей очага» — без своего дохода, без права голоса, без личного пространства. Даже вещи из «прошлой жизни» Боря постепенно выкидывал:  
— Зачем тебе эти старые джинсы? Ты же замужняя женщина.  

А потом мы переехали в другой город. Подальше от мамы, подруг, любого намёка на поддержку.  
Родились сыновья — Андрей и Рома. Пока они были маленькими, я даже не задумывалась, как живу. Бессонные ночи, пелёнки, каши — мне было не до философских размышлений.  
Но когда мальчики подросли, Борис решил взяться за их «воспитание».  
— Мужчины не плачут! — орал он, когда пятилетний Рома разбил коленку. — Прекрати реветь, как девчонка!  
Андрею повезло — он с детства любил спорт, и отцовские методы его не ломали. К десяти годам он уже ходил на борьбу и гордился, когда Боря хвалил его за «мужской характер».  
А вот Рома… Мой младший — тонкая, творческая натура. Он рисовал с самого детства. И когда Боря нашёл его альбомы…  
— Что это за бред?! — рявкнул муж, швыряя карандаши в мусорку.  
— Боря, ну что ты делаешь?! — я бросилась останавливать его. — Это же просто рисунки!  
— Это дурь! — он разорвал альбом пополам. — Я не позволю своему сыну становиться художником!  

Рома стоял в углу, сжав кулаки. В его глазах была такая ненависть, что мне стало страшно.  
— Ты их размазываешь! — кричал Борис. — Из-за тебя они растут тряпками!  
Я больше не могла.  
— Всё, хватит! — впервые за годы я повысила на него голос. — Я подаю на развод!  
Ожидала скандала, угроз… Но Борис лишь усмехнулся:  
— Ну и вали. Через месяц приползёшь обратно.  
Он был уверен, что я не выживу. И знаете что? Он почти оказался прав.  
У меня не было образования, работы, жилья (кроме маминой однушки в другом городе).  
Суд оставил Рому с отцом — «материальное положение не позволяет». Шестнадцатилетний сын умолял судью:  
— Я могу работать! Пусть я буду жить с мамой!  

Но кто будет слушать подростка?  
Сняла комнату в общаге. Устроилась уборщицей в школу, где учится Рома. Да, это унизительно. Да, деньги — копейки. Но зато я могу видеть сына.  
Андрей поступил в универ и съехал. Борис, видимо, испугался, что опека начнёт к нему приставать (после сцены в суде), поэтому немного сбавил обороты.  
— Мам, он всё ещё кричит и бьет меня, — шепчет Рома, когда мы встречаемся в школьной столовой. — Но я потерплю. Сколько мне восемнадцать — свалю к тебе.  
У нас с ним план: он идёт на заочное, подрабатывает, мы снимаем квартиру. Но я боюсь…