– Я не знаю, чем их кормить, – чуть не сгорела со стыда, когда приехали гости

Я не припомню, чтобы Сергей так сиял последние месяцы. Он буквально впорхнул в квартиру. 

— Ну что, дорогой, шеф наконец-то премию объявил? Или, может, тебе повышение сулят? — высказала я свои самые смелые предположения. 

— Куда лучше! — глаза его блестели, как у ребёнка. — Оля с Максом хотят к нам на недельку приехать. 

Я замерла, и моя радость мгновенно испарилась. Словно сама собой, сорвалась с губ обидная фраза: 

— Сергей, ты хоть в курсе, сколько сейчас всё стоит? У нас до зарплаты — жалкие крохи. Какие гости? 

Он, казалось, и не заметил моего раздражения, продолжая весело бубнить: 

— Так у нас же на чёрный день кое-что отложено! Визит моей сестры — как раз тот самый случай. 

— Там уже почти ничего не осталось. Ты что, забыл? На ремонт в ванной всё ушло. И Саше мы зимние сапоги покупали как раз из этих денег. Не трону я эти остатки, и тебе не советую. И о кредите даже не думай! Одной ипотеки с нас хватает. Так что звони Оле, говори, что сейчас — не лучшее время. 

Энтузиазм Сергея угас в одно мгновение. 

— Ты правда этого хочешь? Правда считаешь, что я должен отказать собственной сестре? — тихо произнёс он. 

Он медленно прошёл в ванную, и я услышала, как включилась вода. Его молчаливая обида окатила волной. Я зашла в комнату к дочери, чтобы отвлечься. Саша мирно спала, и вид её спящего личика вызвал во мне внезапный приступ острого стыда. 

Щёки мои запылали. Как же низко и мелочно я повела себя. Ведь я прекрасно знала, что Оля значит для Сергея. Его немногословные рассказы о детстве сложились в ясную картину: их родители погибли, когда ему было всего семь, а ей — шестнадцать. Именно она, сама ещё ребёнок, став для брата и матерью, и отцом, сумела его вырастить, отказываясь от собственной жизни. Лишь когда он получил диплом и твёрдо встал на ноги, она позволила себе выйти замуж и уехать с мужем в другой город, в Сочи, безвозмездно оформив на него все свои доли в наследстве. 

И теперь я требовала от него отказать этой женщине. Мне стало невыносимо гадко от самой себя. 

Я поспешила на кухню. Нужно было загладить вину, начать с чего-то простого, например, с ужина. 

Когда Сергей вышел, я мягко позвала его: 

— Иди, поешь. А потом, может, фильм какой посмотрим? 

Он вошёл, всё ещё хмурый. 

— Прости меня. Не знаю, что на меня нашло. Я очень рада, что Оля приезжает. Всё устроим, как-нибудь справимся. 

Он обнял меня. 

— Спасибо, — просто сказал он. 

За ужином я поделилась тревогой: 

— Я просто не знаю, как их принять достойно. Чем кормить? 

— Да хоть щами! — рассмеялся он. — С капустой, густые. Или картошку с солёными огурцами. Никаких деликатесов не нужно, поверь. Главное — что вместе. 

Его слова успокоили меня. Я улыбнулась: 

— Ты прав. Сделаем большой пирог с капустой и яйцом. Мама ещё яблок из сада привезла — напеку шарлотки. И прогуляемся по городу, покажем им новые места. 

— Отлично! — глаза Сергея засветились. — Оля обожает пешие прогулки. 

На следующее утро мы взялись за уборку, и я ловила себя на мысли, что уже жду этого визита. 

Когда они наконец стояли на пороге с огромными сумками, моё сердце ёкнуло от предчувствия того, что вещей они набрали на месяц. Но когда они стали распаковывать вещи, мне захотелось исчезнуть. Почти всё в этих сумках было подарками. Саше — огромная коробка с качественными красками и холстами (Оля помнила о её любви к рисованию), нам — сочинские сыры, чай, горный мёд. А потом она вручила мне шкатулку ручной работы. 

— Это тебе. Спасибо, что приняли. 

Вечер за разговорами пролетел незаметно. Под конец Оля неловко сказала: 

— Мы, конечно, завтра найдём себе гостиницу, у вас тут и так тесно. 

Мы с Сергеем переглянулись и хором ответили: 

— Какая гостиница? Остаётесь здесь. 

Неделя гостей пролетела в прогулках, воспоминаниях и домашних чаепитиями. И я поняла, как же я ошиблась, измеряя гостеприимство лишь деньгами. Счастье оказалось куда проще: оно было в смехе Сергея, в доверительных беседах с Олей на кухне, в сияющих глазах моей дочери. Я смотрела на них и думала, что самые главные богатства — вовсе не в кошельке. Они в тех, кто рядом.