Я написала завещание своему внуку, а сын не понимает, почему я так сделала

— Не женись сразу после армии, Никит, подожди немного, голову остуди, — говорила я ему.

А он мне что?

— Мама, я её люблю, ты ничего не понимаешь, — и в ус не дует.

Ну конечно, любовь! На века, ага. Мы, взрослые-то знаем, как долго такие "вечные чувства" живут. До первой ссоры — а дальше каждый сам за себя. Да только сын-то слушать меня не стал. Влюбился по уши в Катю, хорошую девчонку, не спорю — скромная, тихая, домашняя такая. Только не пара они были. Я-то сразу видела, что не сложится. Но ведь попробуй скажи что — еще врагом станешь.

Парень-то после армии, сами понимаете, только с казармы — энергии хоть отбавляй, а мозгов еще по-прежнему на троечку. Что увидел — на то и кидается. Вот он и бросился. Жили они сначала вроде мирно, но недолго музыка играла. Сын у меня — он же не может на месте сидеть. Катя — дом, борщ, уют. А ему приключений подавай.

Ну, вот и пошёл гулять. Сначала украдкой, потом и не скрывал особо. Катя — бедная, плачет, прибегает ко мне:

— Теть Люсь, поговорите с ним, ну пожалуйста! Я больше так не могу...

А я что? Я и так, и эдак. Говорила с Никиткой, как с мужиком:

— Сын, ты чего творишь-то? У тебя семья, ребёнок...

А он рукой махнул:

— Мам, не лезь. Это мои дела.

Ну всё. Катя не выдержала, собрала вещи, Вадьку под мышку — и в соседний городок. А Никита что? Спокойно так:

— Да и ладно.

И забыл, как будто сына у него никогда и не было. Алименты платил, да. По закону-то чист. А по совести? Пусто. Ни звонка, ни письма, ни одного «как вы там»...
Катя с тех пор одна. Работает на износ, на двух работах — лишь бы мальчишку поднять. А я, чем могу, помогаю. То конфет привезу, то на тетради пару сотен подкину. Потом — на школу, на форму, теперь вот на репетиторов. Грущу, конечно. Внучка жаль. Тайком пару раз встречалась с ним — Вадька парень что надо, умный, смышлёный. Весь в меня, наверное.

Прошло лет пять, и Никита снова женился. На другой — красавице, конечно. Родили они ещё двоих — Вовку и Лёшку. У них там всё при деньгах: родители жены в бизнесе, сразу по квартирам наобещали. Никита с Надей трёшку в ипотеку взяли, всё у них хорошо вроде бы. Но... живут — так себе. Без тепла, без души.

Я уже стараюсь не лезть. Сноха — женщина не сахар. Хлебнёшь с ней — мало не покажется. Стараюсь реже вспоминать. А вот о Вадьке думаю часто. Что будет с ним, когда меня не станет? У него же никого нет, кроме мамы. Ни отца, ни дедов, ни бабушек других. Только я.

И вот как-то ночью сижу, думаю: не отписать ли ему мою квартиру? Пусть будет свой угол. Старт в жизни. Учиться пойдёт — легче будет. Женится — не на улице жить. Хочет — продаст, купит получше. А Никите с Надей мои стены сто лет не нужны — у них уже по паре квартир на каждого.

Пошла я к нотариусу. Всё оформила. Завещание составила чётко, чтоб потом никто не смог парнишку обобрать.

И тут — совпадение какое — вечером того же дня заходит Никита. Не звонил, не писал, а тут на тебе — как снег на голову. А я-то только с бумагами пришла, на столе всё лежит.

— Это что? — нахмурился, завещание в руки взял.

— То, о чём ты подумать не удосужился. Я решила, что если ты не в силах поддержать своего первенца, я это сделаю, — говорю.

— Ты с ума сошла? — глядит на меня как на чужую. — У тебя же есть внуки, родные. Зачем этому пацану квартира?

— А ты вспомни, когда последний раз Вадьке звонил. Забыл? Да ты вообще про него не вспоминаешь. У Вовы с Лёшей уже квартиры на подходе, а этот мальчишка что? Один.

— У него мать есть. Пусть она и печётся, — бросил мне.

Я аж руками всплеснула.

— Да ты с ума сошёл? Она и так на двух работах! Ты же сам недавно говорил, что у вас денег куры не клюют, машину новую хотите брать...

— Это наши деньги, не твои, — огрызнулся. — И вообще, ты нам не бабушка, раз разбрасываешься квартирами.

— Разбрасываюсь? Да ты вспомни, с кем ты был! Всех её подруг перебрал! Как после этого женщина должна была жить с тобой? Унизил, растоптал, ушёл.
Он встал, лицо перекосилось:

— Пока не перепишешь завещание — забудь про нас и про внуков.

Хлопнул дверью. Вот и всё. Родной сын. Кровиночка моя.

А вечером Надя позвонила. Ох, и змея! Чего она мне не наговорила: мол, "толку от вас никакого, подарков не дарите, внукам вы не интересны". Всё у них через деньги. Если не золото-серебро даришь — ты никто. А душа? А забота?

Больно, не спорю. Но сердце моё подсказывает — правильно я сделала. Квартира останется Вадику. Пусть у него хоть что-то своё будет в этом мире. Вот кто мне родной, а не эти, кто родство меряет по кошельку.