– Вам бы к врачу, это муж сделал? – посторонний человек помог мне вырваться из лап мужа-тирана

Я прижала к груди Мишу, чувствуя, как его крошечное тельце сотрясается от плача – моего плача. 

— И куда ты от меня денешься? — Артем усмехнулся, холодно оглядывая нас с сыном. — Жилья своего нет, денег нет, ребенок грудной. Даже знакомых в этом городе у тебя нет. Куда ты? Кому ты нужна? 

— Домой, — прошептала я сквозь слезы. — И на развод подам. 

— Домой? Серьезно? — Он рассмеялся, коротко и жестко. — Ну, попробуй. На развод? — Он присел, чтобы заглянуть мне в глаза, полные страха. — Давай. Только готовься потерять сына. Мне он не нужен, отдам маме — пусть нянчится. 

— Я не отдам Мишу! — Во мне все похолодело. Он не шутил. 

— А кто тебя спросит? В кредитах по уши, ни гроша. И психика у тебя шаткая — соседи подтвердят, что истерики устраиваешь. — Он достал телефон, щелкнул камерой. Мое заплаканное лицо. Его трофей. — Ужин через полчаса. И заткни его уже! Голова раскалывается! 

Я укачивала Мишу, пока он не уснул, измученный моим страхом. За что ему такой отец? — думала я. Времени почти не оставалось. Вот-вот вернется Артем, и все начнется снова: упреки в безрукости, в том, что я никчемная жена... 

— Надо было слушать маму, — прошептала я, открывая холодильник. Пустота внутри отражала мою жизнь. — Она была права... 

— Интересно, в чем это она была права? — Его голос за спиной заставил меня вздрогнуть. Я едва не уронила тарелку. — Безрукая! Зачем я только на тебе женился? 

— Она была права, что мужа я выбрала крайне неудачно. 

Артем резко шагнул ко мне. Оскорбление он не спустит... 

Синяк на скуле я не прятала. А зачем? Кому какое дело? Миша мирно сопел в коляске в парке, а я сидела на скамейке, уставившись в пустоту, не замечая ничего. Пока легкое прикосновение к плечу не вернуло меня в реальность. 

— Вам бы к врачу, — тихо сказала женщина, присев рядом. Ее взгляд был полон понимания, а не любопытства. — Такие травмы... Это муж? 

— Нашлась сердобольная! — проскрипела знакомая соседка, проходя мимо с сумкой. — За дело получила, не сомневайся! Весь дом слышит, как она нарывается! Молодец Артем, порядок наводит! 

— Вас не спрашивали, — отрезала незнакомка. — Идите своей дорогой. 

— Как разговариваешь со старшими?! — фыркнула соседка. — Сейчас позвоню Артему, расскажу, как его женка тут сплетни разводит! 

Она засеменила прочь. Я сжалась. 

— Зря вы... Теперь он придет... 

— Так почему ты с ним? — настойчиво спросила женщина, игнорируя уходящую сплетницу. — Почему не уйдешь? Не боишься, что когда-нибудь его гнев обрушится на ребенка? Поверь, я знаю, о чем говорю. 

Ее слова, сказанные с такой теплотой и болью, прорвали плотину. Я рассказала все: как выскочила замуж назло маме, предупреждавшей; как Артем сначала казался идеалом; как увез в чужой город, изолировал; как я, дура, набрала кредитов на его квартиру еще до свадьбы, а теперь привязана к нему по рукам и ногам, без денег, без поддержки. 

— С мамой связь есть? Примет? 

— Думаю, да... Но уехать... Как? Нет денег даже на билет... 

— Паспорт где? У него? 

— Нет, дома лежит... — Я не понимала, зачем ей это. 

— Соседка уже звонит, — она бросила взгляд в сторону нашего дома. — Когда он приедет? 

— Не раньше обеда, с работы не вырвется. 

— Отлично, — она решительно достала телефон. — Сейчас поднимаешься, берешь паспорт, свидетельство сына, самое необходимое — одежду, подгузники. И спускаешься сюда. Я отвезу вас на вокзал, куплю билет до твоего города. Говоришь, экономическое образование? Значит, сможешь подрабатывать удаленно. 

— Почему? — спросила я, не веря. — Почему вы это делаете? 

Она улыбнулась. 

— Потому что когда-то кто-то точно так же помог мне. Возвращаю долг. 

Дорога домой слилась в туманное пятно страха и надежды. А потом был мамин порог. Ее лицо, искаженное ужасом при виде моего синяка. Ее объятия, крепкие и спасительные. И ни одного упрека. Ни одного "я же говорила". 

Артем звонил, угрожал, требовал вернуться. Не соглашался на развод. Но я уже была под крылом мамы. Миша смеялся на ее руках. А я, закутавшись в старый теплый плед, впервые за долгие месяцы не чувствовала страха.