— Ты должна ему помочь, он же твой отец, — умоляла мама, когда отец пропил квартиру

Я ненавижу своего отца. Не за то, кем он стал, а за то, кем он заставил стать нас с мамой. Мы — его пожизненные спасатели, его служба спасения, которая всегда на подхвате. И этот круг ада, кажется, не разорвать никогда.

Всю свою сознательную жизнь я помню одно: папа пьёт, а мама его спасает. Она работала на трёх работах, чтобы оплачивать его долги, покрывать его прогулы и лечить его больную печень. Она ночами сидела у его постели, когда ему было плохо, а утром бежала на работу. Её жизнь превратилась в бесконечный марафон по спасению человека, который сам на стремительной скорости бежит в ад.

А я? Я была девочкой, которая прятала свои карманные деньги, потому что знала — они могут понадобиться маме на «чёрный день», который наступал с завидной регулярностью каждые две недели, когда папа получал зарплату и пропивал её за три дня. Я не приглашала друзей в гости, потому что стыдилась вечно спящего на диване отца с сизым носом. Я научилась распознавать все стадии его запоев по запаху и интонациям.

И вот случилось то, чего мама боялась всю жизнь. Папа пропил квартиру. Не свою — бабушкину, которая осталась нам в наследство. Он взял кредит под залог, пропил его, и теперь им с мамой грозит выселение.

Я же три года замужем, живу в квартире супруга. Маму готова впустить жить, а отца – нет.

И знаете, что сказала мама?

- Ты должна ему помочь, он же твой отец.

Эти слова прозвучали как ультиматум. Я всю жизнь считала отца бесполезным человеком и вышла в 18 лет замуж, чтобы поскорее от него избавиться. Мне просто противно смотреть в его заплывшее от отеков лицо и чувствовать вонь изо рта, когда он разговаривает.

Я смотрю на маму — седую в пятьдесят лет, с потухшими глазами, с руками, трясущимися от усталости. И не могу понять: она действительно верит, что обязана ему, или просто слишком боится остаться одна? Боится, что без его пьяных криков в квартире станет слишком тихо?

Я пытаюсь бунтовать. Говорю:

- Мама, хватит! Пусть отвечает за свои поступки сам!

А она смотрит на меня с укоризной:

- Как ты можешь так говорить о родном отце?

Муж тоже вошел в положение моего папочки и впустил его в квартиру.

- Чтобы он не выходил из комнаты! – потребовала я.

Даже отец понял, что окончательно достал меня, и старается как можно меньше попадаться на глаза. Но а мама с завидным упрямством продолжает играть в жертву. Вчера она взяла очередную подработку на дом – печет пирожки для местного магазина. Пообещала отдавать деньги за газ, но мне пофиг.

Мне хочется, чтобы однажды она проснулась и поняла, что мой отец – полное ничтожество, которого давно пора выкинуть на помойку, как мусор.