Ты что, веришь какой-то подруге, а не мне? – возмущался муж, которого уличили в измене

Мне позвонила подруга Марина, голос сдавленный, не ее обычный бодрый: 

— Слушай, я не знаю, как это сказать… Но я только что видела его. В кофейне напротив моего офиса. С девушкой. Очень… близко. 

Оправдание родилось само, липкое и слабое: 

— Наверное, коллега… Деловой обед… 

— Аня, — голос Марины стал тверже, — он держал ее за руку. Они целовались, когда выходили. Я сто процентов уверена. 

Вечер. Аромат его любимой печени, которую я старательно готовила, чтобы отогнать подозрения, теперь казался удушающим. Я поставила тарелку перед ним. 

— Сегодня Марина звонила, — начала я, глядя на вилку, а не на него. — Видела тебя в кофейне… С кем-то. 

Тишина. Потом — резкий стук вилки о тарелку. 

— И что? — его голос был ледяным. 

— Она сказала… что вы были очень близки. Что целовались. 

Он вскочил. На лице – гнев, который показался мне слишком уж театральным. 

— Ты что, веришь какой-то подруге, а не мне?! — он буквально выкрикнул это, тыча пальцем в мою сторону. — Марина?! Эта сплетница, которой лишь бы семейную лодку раскачать? Она тебе всегда завидовала! Тебе вообще в голову не приходит, что она могла все придумать? Или просто ошибиться? 

Я смотрела на него. В его глазах горел не только гнев, но и… страх или злоба. 

— Я твой муж! — крикну он. — Мы столько лет вместе! И ты выбираешь поверить наговорам какой-то Марины?! 

Его возмущение было оглушительным, обвинения — ядовитыми. Он кричал о доверии, о годах, о кознях «завистливой дуры». Но чем громче он орал, чем настойчивее топил Марину, тем тише становилось внутри меня. Тем отчетливее звучал ее спокойный, уверенный голос: «Я сто процентов уверена». Я знала Марину. Она не сплетница. Она не ошибается в таких вещах. И я верила ей. Молча, но верила. 

— Ладно, — прервала я его монолог, вставая. — Хватит орать. Я все поняла. 

Он опешил, но злость не утихла: 

— Что ты поняла?! Что твоя подружка — врунья? 

— Я поняла, что ты сейчас кричишь, — сказала я и ушла в спальню, закрыв дверь. Его возмущенное бормотание за дверью больше не трогало. Во мне поселилась тихая, каменная уверенность. 

Недели шли. Он стал «задерживаться на работе» чаще. Я не спрашивала. Просто ждала. И доказательства нашли меня сами. 

Он оставил телефон, уходя в душ. Экран мигнул уведомлением: «Скучаю, котенок…». Имя «Вика» светилось, как обвинение. Рука сама потянулась. Пароль не изменился – моя дата рождения, горькая ирония. Открылись сообщения. Фотографии. Фотографии их вместе, поцелуи, слова любви… 

Не было ни гнева, ни истерики. Только абсолютная ясность. Он вышел из ванной, улыбаясь, с полотенцем на плечах. Увидел телефон в моей руке и мое лицо. Улыбка исчезла мгновенно. 

— Аня, я могу объяснить… — начал он. 

— Не надо, — я перебила его, вставая. — Собирай вещи. Я верю Марине. А теперь я поверила своим глазам. Нам не о чем говорить. Ты мне больше не муж. Ты – просто человек, который мне солгал. 

Его лицо побелело. Он что-то пробормотал про ошибку, про миг слабости. Но я уже не слушала.