Свекровь прикинулась больной, чтобы переехать к нам, но этого ей показалось мало

Только я переступила порог, вернувшись с прогулки, муж, стоя в прихожей, огласил новость, повергшую меня в ступор. Он заявил, что его мать переезжает к нам. 

Я замерла, не в силах снять пальто. Мысль о соседстве со Светланой Викторовной вселяла настоящий ужас. В ответ на мой вопрос, советуется ли он со мной или просто ставит перед фактом, Сергей лишь раздражённо буркнул, что разницы никакой нет. Я попыталась возразить, объясняя, что работаю из дома и мне нужны тишина и покой, но он уже твердил заученную фразу о том, что это ненадолго, всего на месяц-полтора, и что его матери нужны столичные врачи. 

Он видел моё отчаяние, но идти на уступки не собирался. Я напомнила ему, что его мать всегда славилась железным здоровьем, но он лишь отмахивался, заявляя, что с прошлого медосмотра прошли годы и он не доверяет местным эскулапам. В его голосе сквозила непреклонность, и я поняла, что решение уже принято без моего участия. 

Разговор был исчерпан. Оставалось лишь запастись валерианой и терпением. 

Светлана Викторовна, в сущности, не была злым человеком. Она была невыносима своей навязчивостью, полным отсутствием личных границ и ненасытной жаждой быть в центре событий. В юности она блистала в обществе, а теперь изобретала себе недуги, чтобы сын и окружающие постоянно суетились вокруг неё. 

— Леночка, я, кажется, умираю! — Светлана Викторовна, как ураган, ворвалась в мой кабинет, хотя Сергей лично просил её стучать. — Всё плывёт перед глазами, сердце вот-вот выпрыгнет! 

Я прикрыла веб-камеру рукой, извиняясь перед коллегами, и холодно ответила, что нужно вызывать неотложку. На её возмущённую реплику, что она уже сама всё сделала, я лишь попросила её подождать врачей в зале и закрыть за собой дверь. Она выпорхнула с энергией, совершенно немыслимой для умирающей, и громко хлопнула створкой. 

Минут через двадцать прибыли медики. Их вердикт был предсказуем: никаких причин для недомогания они не нашли. Я мысленно готовилась к гневному звонку от супруга, но тишина меня удивила. Однако к вечеру Сергей вернулся, и с порога на меня обрушился шквал обвинений. Он кричал о моём чёрством сердце и отсутствии сочувствия. 

Я не стала кричать в ответ, но твёрдо заявила, что состояние его матери не вызвало у бригады никаких опасений, и что таким симулянтам следует выписывать штрафы. Тот вечер завершился грандиозной ссорой, и именно тогда я приняла твёрдое решение положить конец этим театральным представлениям. 

Мою идею помогла реализовать подруга, работавшая в частной клинике. Когда Светлана Викторовна в следующий раз разыграла очередной приступ, я вызвала «специализированную» бригаду. Врач с суровым видом осмотрел пациентку и объявил о необходимости срочной госпитализации для сложных анализов. На лице свекрови застыло неподдельное изумление и ужас. 

Сергей забеспокоился, но медик авторитетно заявил, что лучше перестраховаться, учитывая постоянные жалобы. За последующие две недели бедную женщину подвергли всем мыслимым и немыслимым обследованиям, многие из которых были весьма неприятными. 

Когда её наконец выписали, она была так счастлива, что чуть ли не бежала впереди сына к машине. Самое удивительное произошло на следующий день — она стремительно собрала вещи и уехала назад, в свою квартиру. 

С тех пор, стоит ей только пожаловаться сыну по телефону на какой-нибудь новый симптом, я тут же вмешиваюсь в разговор и с самым озабоченным видом начинаю настаивать на повторном комплексном обследовании в той самой клинике. 

Едва Светлана Викторовна слышит это, она тут же вспоминает, что уже совершенно здорова и помощь ей больше не требуется. Видимо, перспектива снова оказаться в больнице показалась ей куда страшнее любого выдуманного недуга.