Свекровь не перенесла того, что мы выбрали имя для дочки без ее одобрения

Имя моего ребенка стало последней каплей. Моя свекровь теперь демонстрирует свой гнев полным молчанием. Она не звонит, не приходит, игнорируя и меня, и свою внучку, которой нет еще и полугода. Для нее это — высшая мера наказания за мою дерзость. 

А вина моя непростительна: я осмелилась самостоятельно выбрать имя для собственной дочери. Не удосужилась получить одобрение у нашей семейной королевы. Муж, Сергей, наблюдает за этим спектаклем, предпочитая не вмешиваться. Он краснеет от стыда за поведение матери, но перечить ей — себе дороже. 

Впрочем, честно говоря, мне самой это молчание только на руку. В первые месяцы материнства я порой не помнила, как меня зовут, и уж точно не была в силах отслеживать чье-либо настроение. 

Наши отношения с самого начала напоминали армейскую иерархию, где она — генерал, а я — нерадивый новобранец. Она регулярно наносила визиты, каждый из которых превращался в экзамен на профпригодность в роли жены. 

— Разве это пища для трудящегося человека? — сокрушалась она, осматривая содержимое нашей кастрюли. — Мой супруг всегда садился за стол, где его ждало только что приготовленное блюдо. Так женщина проявляет заботу. 

Разница между нами заключалась в том, что Валентина Викторовна трудилась на спокойной работе до двух дня, в то время как я вкалываю в офисе с девяти утра до семи вечера, чтобы мы вместе с ее сыном могли платить по кредиту. Но такие нюансы она предпочитала не замечать. Раз она справлялась, значит, и я должна. Все остальное — пустые отговорки. 

Я также неправильно отстирывала рубашки Сергея и была недостаточно почтительной хозяйкой. На столе не всегда стоял самовар с пирогами, да и я не замирала в почтительном трепете перед каждым ее словом. 

— А вот я всегда была кроткой и учтивой, — любила вспоминать свекровь. — Моя собственная свекруха держала меня в ежовых рукавицах. Я при ней боялась и слово лишнее промолвить. 

Поздравляю. Похоже, с того самого дня, когда она сама вышла замуж, в ее сердце зрела мечта — когда-нибудь пройти этот путь снова, но уже в роли командира, а не рядового. 

Без ее одобрения мы не могли выбрать обои в гостиной, планировать поездку на море, а уж когда мы приобретали жилье в ипотеку, ее советы сыпались как из рога изобилия. Естественно, вопрос именования внучки был для нее стратегически важным. На протяжении всех девяти месяцев она размышляла вслух о подходящих вариантах. К шестому месяцу у нее был готов перечень, из которого мы должны были сделать выбор. 

Я не противоречила, но про себя давно все решила. И наша дочь точно не будет носить имя из разряда старомодных, пусть даже они снова входят в моду. 

Когда родилась наша малышка, мы дали ей имя Соня, как и договаривались. Известие о том, что столь судьбоносное решение принято без ее ведома, привело к тихому шторму. 

— Соня-засоня! И это вы придумали? Совсем фантазии не хватило! 

Будь то Агния или Пелагея, у сверстников точно не нашлось бы повода для насмешек. А вот Соня — имя, которое просто создано для того, чтобы его передразнивать. 

Она заявила, что ее мнение, как бабушки, полностью проигнорировали. Высказав все, что думает, Валентина Викторовна сочла это недостаточным. Теперь она ведет себя так, будто нас не существует. Не появляется в гостях, не интересуется внучкой. Лишь изредка звонит Сергею, но о нас не вспоминает. 

За эти полгода она была у нас лишь однажды, вскоре после возвращения из роддома, чтобы выразить свой протест. И с тех пор мы ее не видели. 

Я нахожу этот новый порядок вещей крайне комфортным. Ее обида подарила мне долгожданный покой. Больше никто не учит меня жить. Жаль, конечно, что у моей девочки нет бабушки. Но, возможно, уж лучше никакой, чем такая, чья любовь измеряется беспрекословным подчинением.