Свекровь поверила сплетням соседки и оклеветала меня перед мужем

— Ты даже не представляешь, что твоя жена вытворяет, пока тебя нет! — возмущалась свекровь. Я замерла в дверях кухни, не решаясь войти.  

— Мама, о чем ты? — ответил Андрей. Его тень колебалась на полу, сливаясь с вечерними сумерками.  

— Эта... эта женщина встречается с кем-то! Людмила видела своими глазами: она заходила в кафе с каким-то мужчиной!  

Сердце упало. Людмила — наша соседка, вечная сплетница, чья жизнь казалась пустой без чужих драм. Я вдохнула и шагнула в комнату.  

— Это неправда. 

Андрей обернулся. Его взгляд, всегда теплый, теперь был холодным и настороженным.  

Все произошло две недели назад. Я забежала в кафе возле работы, чтобы купить торт на юбилей свекрови. За соседним столиком сидел коллега, Максим. Мы разговорились о проекте, и он предложил подвезти меня до дома — шел дождь. Отказаться было невежливо. Видимо, Людмила, вечно торчащая у окна, решила, что это «улика».  

— Ты могла просто сказать, что задерживаешься, — Андрей сгреб свои волосы в кулак. Мы не ссорились никогда — семь лет брака, а теперь он избегал моих глаз.  

— Я не врала! Мы обсуждали работу. Максим женат, у него двое детей!  

— А почему мама сказала, что ты скрываешь звонки?  

Тут я вспомнила: вчера вечером Максим звонил насчет отчета. Я вышла на балкон, чтобы шум телевизора не мешал разговору. Свекровь наблюдала за мной с подозрением, как страж у ворот.  

На следующее утро Андрей ушел. Я чувствовала себя преданной дважды: муж не поверил, свекровь — предпочла чужую ложь. Но сдаваться не собиралась.  

Первым делом позвонила Максиму. Он, услышав историю, рассмеялся:  

— Да я тебя как сестру воспринимаю! Давай встретимся, все объясним.  

Мы договорились на обед в том самом кафе. Я взяла ноутбук с перепиской по работе и... диктофон. Паранойя? Возможно. Но я знала, чем пахнут сплетни в нашем районе.  

Людмила, конечно, тут же заметила нас. Через час свекровь уже звонила Андрею, крича в трубку:  

— Они снова вместе! Быстро приезжай!  

Когда муж ворвался в кафе, я подняла руку, жестом прося подождать. Максим невозмутимо продолжал показывать графики на экране.  
— Вот сроки сдачи, — он ткнул пальцем в монитор. 

Андрей покраснел. Я достала диктофон:  

— Хочешь послушать, о чем мы говорили?  

Дома свекровь встретила нас молчанием. Я поставила перед ней распечатку звонков с номера Максима, скриншоты рабочих чатов. Потом сказала тихо:  
— Вы хотели защитить сына. Но вы почти разрушили его семью.  

Она не извинилась. Но на следующее утро принесла мой любимый чизкейк и, глядя в пол, пробормотала:  

— Людмила... она всегда врет. Я больше не буду...  

Андрей извинился. Но в сердце остался шрам — напоминание, что даже любовь иногда нуждается в доказательствах.  

Теперь, встречая Людмилу в лифте, я улыбаюсь слаще сахара. Пусть видит — ее сплетни разбились о правду. А свекровь... Она все еще приносит чизкейки по субботам. Молча. Иногда молчание — лучшая просьба о прощении.