– С этого дня будешь Веру слушаться, – свекровь помогла мне перевоспитать мужа

Мне всегда казалось, что идеальный муж — это не готовый продукт, а сырье. Его нужно вырастить для себя самой, с нуля, вкладывая душу. Где-то нежностью, где-то — строгостью. 

Я занялась этим проектом с некоторым опозданием. Сначала был университет, затем — карьера, самоутверждение. Задумалась о спутнике лишь к двадцати семи. Искала не юнца, а человека с положением, зрелого, на кого можно опереться. 

Мне двадцать семь, ему — тридцать три. Свадьба, общая ипотека, видимость гармонии. Но иллюзии стали таять почти сразу. 

— Дочка, мой Гриша — человек с принципами, — говорила его мать, Клара Семеновна. — Не позволяй ему слишком много, но и ущемлять не смей! Иначе разберусь с тобой лично. 

— Я его обожаю, Клара Семеновна! Мы всегда найдем компромисс! — уверяла я. 

— Этого-то я и опасаюсь! — качала головой свекровь. — Не сможешь отыскать грань между уступками и твердостью — останешься у разбитого корыта. 

— Не пугайте меня, — смеялась я тогда. — Все сложится прекрасно! 

Все было хорошо, пока не пришло время возвращаться на работу после рождения дочки. 

— Больше я за Машей в сад не хожу, — объявил как-то Гриша. 

— В чем проблема? — не поняла я. 

— Там коллектив мамочек, считающих себя экспертами по воспитанию. Мне навязывают свои методы, а я этого не выношу. 

Позже выяснился конфликт в супермаркете. 

— Избавь меня от этих походов! Невыносимо! 

— Что опять случилось? 

— Выбирал сыр. Ко мне прицепилась незнакомка с лекцией о жирности и вредных добавках. Устроила спектакль на весь зал! Я отказываюсь это терпеть. Готов носить сумки, но выбирать — нет. 

Эти мелочи заставили меня взглянуть на жизнь пристальнее. 

У Гриши на все была своя, единственно верная точка зрения. Он мог выйти в лютый мороз без шапки и потом неделю лечить ангину, лишь бы не подчиниться. Он презирал зонты, считая их бесполезным аксессуаром. Летом носил исключительно ботинки с носками, натирая ноги до крови. 

Уговоры не помогали. Он был непоколебим. 

Но хуже всего было то, что на него смотрела наша Маша. Пока она была маленькой, моего слова хватало. Но подрастая, она начала копировать отца. Его упрямство, его вредные привычки. Его пренебрежение к собственному здоровью. 

Я поняла: чтобы спасти дочь, нужно изменить его. Но как переучить взрослого, уверенного в своей правоте человека? 

И тогда я решилась на отчаянный шаг. Я поехала к Кларе Семеновне. 

— Говорила же, надо было сразу показать, кто в доме хозяин! — вздохнула она. — Вырвался из-под моего крыла, но под твое не лег. Сейчас мы это исправим. 

Она вызвала Гришу. Он вошел, как школьник. 

— Значит, возомнил себя главным? — грозно начала свекровь. 

— Мама, мне уже за сорок! — попытался он оправдаться. 

Тут Клара Семеновна взяла высокую ноту, заломила руки и запричитала так, что у меня застучало в висках. 

— Сорок лет назад я тебя на руки взяла! Все силы отдала! А ты не ценишь ту, что о тебе заботится! Женский ум тоньше мужского! С этого дня будешь Веру слушаться, как меня слушался! Ей я тебя в полное распоряжение передаю! 

Гриша смотрел, беспомощно кивая. 

— Хорошо, мама. Как скажешь. 

— Жди меня в машине, — сказала я ему. 

Когда он вышел, Клара Семеновна устало опустилась на стул. 

— Ну, вот и переподчинила тебе своего сорванца. Только без крайностей, я ведь все вижу. 

— Научили бы вы меня этому раньше, а не пугали, — выдохнула я. 

— Жизнь — лучший учитель, — усмехнулась она. — Теперь везите ко мне внучку. Соскучилась.