Невестка флиртует с деверем, когда приходит в наш дом без мужа

Я сидела в своей комнате, вязала свитер моему сыну Сергею, и слушала. Снова приехала Оля. Без Андрея. Опять что-то срочно передать или забрать. А на самом деле – покрутиться перед деверем. Словно паук, плетущий липкую, невидимую другим паутину. 

В кухне слышался смех – слишком громкий, слишком заливистый для обычного разговора. Я отложила спицы, тихо подошла к приоткрытой двери. Оля стояла у плиты, где Сергей якобы разогревал чайник. Она потянулась, чтобы взять кружку с верхней полки, обтягивающая кофточка задралась, открывая поясницу. 

— Ох, высоко же у тебя тут все, Сереж, — кокетливо проговорила она, бросая на него взгляд. — Без твоей помощи никак не дотянусь. 

Сергей, мой старший, женатый сын, стоял слишком близко. Ухмыльнулся. Не отошел. 

— Да уж, ростом не вышла, — пробурчал он, но в голосе не было раздражения. Было… поощрение. Он протянул руку, взял кружку. Их пальцы ненадолго соприкоснулись. Оля не отдернула руку, лишь засмеялась снова, притворно смущенно. 

— Спасибо! — Она легонько ткнула его пальцем в плечо. — А то я тут совсем беспомощная без моего Андрюши. 

Андрюши. Моего младшего, доверчивого мальчика, который обожал эту… куклу с пустыми глазами. Живот сжался в комок от гадливости. Сколько раз я видела эти пьесы: "случайные" прикосновения, затянувшиеся взгляды, намеки в разговорах, которые Оля тут же объявляла шуткой, если кто-то намекал на неуместность. Когда Сергея не было дома, она была мила и учтива. Но стоило ему появиться – включалась эта пошлая игра. 

Как-то раз, когда Оля уезжала, я не выдержала. Вышла проводить ее до машины. 

— Оленька, — начала я осторожно, глядя на ее накрашенные ресницы. — Ты знаешь, Сергей ведь женатый человек. У него семья. И… Андрей очень тебя любит. Мне кажется, иногда твои шутки с Сережей… ну, они могут быть не совсем поняты. Со стороны. 

Она повернулась ко мне, широко раскрыв невинные голубые глаза. 

— Свекровушка, о чем вы? — Голос сладкий. — Я же просто с братом мужа общаюсь! Мы же семья! Разве нельзя быть дружелюбной? Вы что, ревнуете? — Она рассмеялась, легкомысленно махнула рукой. — Не беспокойтесь, я только вашего сыночка люблю! — И, щелкнув дверцей, укатила, оставив меня наедине с чувством полнейшей беспомощности и злости. Она прекрасно поняла. И сделала вид, что я – старая, ревнивая дура. 

Пробовала говорить с Сергеем. 

— Сынок, Оля… она уж больно кокетливая с тобой. Неловко как-то. Ты же женат. 

Он пожал плечами. 

— Мам, ну что ты. Она дура дурастая, просто прикалывается. Не обращай внимания. Лена (его жена) тоже не видит ничего страшного. Расслабься. 

Расслабиться? Когда в моем доме, на глазах, плетется эта тихая, липкая измена? Когда младший сын, мой Андрей, такой открытый и доверчивый, живет в счастливом неведении? Разрушить его веру в любимую жену… Сердце разорвется. Но и молчать, видеть, как Оля играет с огнем, унижает и его, и Сергея, и всех нас – невыносимо. 

Сейчас они снова засмеялись на кухне. Я закрыла глаза. Эта паутина опутывала и меня. Тихая, липкая, ядовитая. И я не знала, как разорвать ее, не ранив всех, кого так отчаянно пыталась защитить. Особенно – моего мальчика, моего наивного Андрюшу. Его счастье висит на такой тонкой, такой грязной ниточке. А я могу лишь наблюдать, сжав кулаки в бессильной ярости.