На время переезда оставили вещи у брата в гараже, а когда приехали забирать – их там не оказалось

Пыль переезда еще висела в воздухе, когда мы с Мишей, наконец, въехали в новую квартиру. Часть вещей – бытовая техника, коробки с предметами декора, дорогими сердцу бабушкиными статуэтками, и даже наш первый совместный тостер – решили оставить на время у брата Сережи, в его гараже. «Без проблем, сестренка, – махнул он рукой, когда мы загружали последнюю коробку. – Места хватает, все будет цело».

Его уверенность тогда была таким же крепким замком, как и ржавый засов на воротах гаража. 

Вещички заберем, – улыбалась я Мише по дороге. – И брата проведаем». Гараж стоял на краю его участка, такой же серый и неприметный, как всегда. Сережа вышел нам навстречу, но его улыбка показалась мне натянутой, а глаза бегали. 

— Заходи, — пробормотал он, отпирая замок. 

Когда створки распахнулись, я увидела пустоту. Там, где должны были стоять телевизор и стиральная машина, зияли лишь пыльные прямоугольники на бетоне. Полки, куда мы аккуратно поставили коробки, были пусты. Только запах машинного масла остался. 

Он стоял, вжав голову в плечи. 

— Марин… — начал он. — Я… мне очень нужны были деньги. Срочно. Очень. — Он сделал паузу. — Я продал. Технику… и некоторые коробки. 

Я услышала, как Миша резко вдохнул рядом. В груди что-то оборвалось. Я потеряла не технику. Что-то другое, невосполнимое. Доверие.

Ощущение родного плеча. Я ждала волны гнева, истерики, желания кричать и трясти его. Но было спокойствие. Я посмотрела на брата. В ту пустоту, которую он создал. 

— Какие именно коробки? — спросила я тихо. — Бабушкины статуэтки там были? 

Миша шагнул вперед: 

— Ты что, совсем охренел?! Это же… 

Я мягко положила руку ему на рукав. Остановила. Крики, упреки – это было бы слишком для Сережи сейчас. Слишком много эмоций, которых он не заслуживал. 

— Понятно, — сказала я, все тем же тихим, мертвенным голосом. Я оглядела пустой гараж еще раз. — Значит, гараж мы освободили. Целиком. 

Я повернулась и пошла к машине. Слышала, как Сережа пытался что-то сказать сзади: 

Я не обернулась. Просто открыла дверь грузовика и села на пассажирское сиденье. Миша, кипящий от возмущения, сел за руль. 

— Поехали, — сказала я. 

Он резко тронулся. В зеркале заднего вида мелькнула фигура брата, одинокая на фоне пустого гаража, с поднятой в немом жесте рукой. Я откинулась на сиденье и закрыла глаза. Внутри была не ярость, не горечь, а огромная, безмолвная пустота. Глубже и чернее, чем в том гараже. И мост через эту пустоту, мост по имени «Брат», только что рухнул без единого звука. Я не плакала. Я просто смотрела в окно на мелькающие дома, думая о том, что некоторые вещи теряются навсегда. И не только материальные.