Если ты покупаешь квартиру своей дочери, то и наших детей должен обеспечить отдельным жильем, – поставила я условие мужу

Вечер выдался утомительным. Только уложила младших, разобрала гору игрушек, а Сергей, мой муж, сидел за кухонным столом с таким видом, будто собирался объявить что-то важное. 

— Катя, — начал он, крутя пустой стакан. — Я тут решил… для Ани квартирку присмотреть. Небольшую, однушку. Ей же шестнадцать, через пару лет в институт, свое жилье – это независимость… 

Аня – его дочь от первого брака. Милая девочка, не спорю. Но… 

— Квартиру? — повторила я. — Сергей, у нас ипотека висит как гиря. Мы наскребаем на учебу для Саши и Марины, на их кружки. Откуда деньги? 

Он сжал губы. 

— Кредит возьму. На десять лет. Смогу потянуть. Ты же понимаешь, у нее мать… не очень. А я хочу дать Анечке надежный тыл. Старт в жизни. 

А что же наши дети? Саша, который мечтает о своей комнате, а не о закутке в гостиной? Марина, которая подрастает? В горле встал ком горечи и несправедливости. Ведь у Ани уже есть – пусть и не идеальная, но мать, бабушка с дедушкой, которые ее балуют. И квартира, где они жили с Сергеем до развода, которую он им оставил – она ведь тоже в будущем достанется Ане, по сути? А наши дети? Наша ипотека? 

Внутри все закипело. Не злоба на Аню, нет. А яростное, материнское чувство протеста. Почему его дочь от первого брака должна получить больше, чем дети, рожденные в нашем браке? Почему его обязательства перед прошлым должны ложиться тяжелым бременем на наше общее будущее? 

— Хорошо, Сергей. Твое право решать, как распоряжаться своими деньгами и своей жизнью. — Он смотрел на меня с надеждой, думая, что я сдаюсь. Но это было только начало. — Но если ты покупаешь квартиру своей дочери, то и наших детей должен обеспечить отдельным жильем. Каждого. К моменту их совершеннолетия. Это не просьба. Это условие. Равенство. Справедливость. 

Сергей смотрел растерянно. Потом его взгляд наполнился гневом. 

— Ты что, с ума сошла? Три квартиры? Это невозможно! 

— Невозможно? — Я не отводила взгляда. — Тогда невозможно и для одной. Выбирай. Либо ты обеспечиваешь всех своих детей поровну, либо не обеспечиваешь никого за счет нашей общей семьи и будущего Саши и Марины. Ты хочешь дать Ане старт? Прекрасно. Но тогда наши дети имеют право на такой же старт. Иначе… — Я сделала паузу. — Иначе это выглядит так, будто твоя первая семья для тебя важнее нынешней. И наших детей. 

Он молчал. Долго. Лицо его было каменным. Я видела, как в его голове крутятся цифры кредитов, проценты, годы выплат. Три квартиры. Это был абсурд. Неподъемная ноша. 

— Ты несправедлива, — прошептал он наконец. 

— Нет, Сергей, — тихо ответила я, глядя на дверь в детскую, где спали наши сын и дочь. — Несправедливость – это дать одной дочери всё, а других оставить с надеждой только на наши с тобой силы, которые и так на пределе. Я не против помочь Ане. Но не ценой будущего Саши и Марины. 

Он не сказал больше ничего. Просто встал и вышел из кухни. Разговор был окончен. Пока. Я знала, он не возьмет этот кредит. Мечта об «однушке для Анечки» разбилась о суровую реальность трех детей и железную волю матери, защищающей равные доли для своих кровинок. Будущее наших детей – не разменная монета.