Муж подарил свекрови сумму, намного превышающую ту, что получила в подарок моя мама

Моя собственная мать оказалась для моего мужа чужой женщиной. А он совсем не понимал, из-за чего разгорелась эта буря чувств. Я попыталась объяснить, что боль моя вызвана недавними подарками. Его матери на юбилей он преподнёс пятьдесят тысяч, а моей — всего пятнадцать. От осознания такой разницы мне было неприятно. 

Он же лишь равнодушно пожал плечами. Этот безразличный жест ранил меня еще больше. Он начал оправдываться, говоря, что его мать одна, она для него всё, ради него трудилась на нескольких работах. А моя… Не родная она ему, вот и всё. Он призвал меня не раздувать из этого настоящую трагедию. 

Но разве могли такие слова не ранить? Я попыталась до него достучаться, напомнила, кто его домашним супом кормит, когда он возвращается с работы измождённым. Кто без лишних слов сидит с нашим сыном Кириллом, когда у нас неотложные дела. Кто печёт для него ватрушки с вишней, потому что помнит его любовь к ним. 

Их дни рождения были с разницей в несколько дней. 

Сначала поздравляли его мать. Дмитрий преподнёс огромную корзину цветов, дорогой сервиз и конверт. Сказал, что там было пятьдесят тысяч. Я тогда промолчала. 

А затем поздравляли мою маму. Тоже был букет. И конверт, который Дмитрий протянул с какой-то холодностью. Оказалось — всего пятнадцать... 

Дома я кричала, что у нас общий сын, а значит, и бабушки для него должны быть одинаково важны. Он холодно заявил, что если я хочу больше, то могу выйти из декрета и заработать. А свои финансы он будет распределять сам. И спросил, всё ли мне ясно. 

«До чего мы докатились», — с горечью думала я. Раньше, до рождения сына, мы оба работали, и вопросы денег не делили так строго. В магазине платил тот, у кого быстрее находилась карта. 

На первый взнос по кредиту копили сообща, просто складывая, кто сколько может. Теперь же я существовала на его доход и своё небольшое пособие, которое только что ушло на новую зимнюю одежду для Кирилла. 

Раньше я маме дарила средства со своей зарплаты. В этот раз пришлось просить его. 

Утром Дмитрий ушёл молча. Он был убеждён в своей правоте. 

Чувство несправедливости не утихало. Взяв Кирилла, я поехала к маме. Не за утешением, а просто побыть в том единственном месте, где меня принимают любой. 

Мама, как всегда, встретила нас с радостью, накормила щами, укачала внука. И я, не сдержавшись, выложила всё — про пятьдесят и пятнадцать, про обидные фразы мужа. 

— Мам, как он мог? 

Она выслушала молча, не перебивая. Потом мягко улыбнулась. 

— Анечка, родная, не стоит понапрасну душу тревожить. Муж твой вправе распоряжаться своим заработком. Мать у него одна, он её ценит. Я нисколечко не обижена. Правда. 

— Но это же унизительно! — вырвалось у меня. 

— Для меня важно, чтобы вы с мужем жили душа в душу. Чтобы внук мой в любви рос. Вот что главное. А финансы... Ну, подарил. Я и вашему приезду рада больше. Не рушьте отношения из-за такой мелочи. 

Её слова не растворили обиду мгновенно, но какая-то острая грань внутри меня смягчилась. Я вернулась домой под вечер с чувством усталости, но уже не такой безысходной. 

Дмитрий был на месте. Он сидел перед телевизором, но, увидев меня, сразу выключил его. 

— Я был неправ, — тихо начал он. — Наговорил глупостей. Твоя мама... она замечательная. И относится ко мне прекрасно. Претензий к ней у меня нет и быть не может. 

Я молчала, давая ему возможность высказаться. 

— Я просто не подумал, что тебя это так ранит. Выделил для мамы определённую сумму. Для твоей — другую. Без дурного умысла. Но теперь я осознал, что это ошибка. Мы — одна семья. И обе наши матери — её часть. С этого дня все значительные подарки будем планировать вместе. Чтобы было по-честному. 

— Ладно, — согласилась я. — Так и поступим. Только будем в самом деле решать сообща. А не это твоё «сама заработай». Это несерьёзно. 

Он кивнул.