Моя сестра попросила помочь лишить ее мужа родительских прав, а я встал на его сторону

— Хочу, чтобы он остался ни с чем, — Лена всхлипывала, хватая салфетку за салфеткой. — Он пришёл в одних штанах — вот в них же и пусть катится обратно. Я добьюсь, чтобы его лишили родительских прав!

Я молча смотрел на неё, не зная, что ответить. Старшая сестра прожила с Валерой в браке десять лет. Ни идеальной пары, ни катастрофы — что-то посередине. Были и хорошие моменты, и такие, что вспоминать не хочется. Валера вечно метался между временными подработками, стабильной работы не было. Денег постоянно не хватало, особенно после рождения сына.

А с рождением малыша Валера вообще словно с катушек слетел. Раньше по выходным мог пивка попить, а теперь — запои. Домой возвращался под утро, глаза мутные, от него несло перегаром. Но при этом он был талантливый. Рисовал, как настоящий художник, пел, играл на гитаре и пианино. Да и по дому — что угодно: розетку починить, шкаф собрать, ужин приготовить — без вопросов.

— Лена, ты злишься. Это боль, я понимаю. Но ты же сама говоришь: у него ничего нет. Развелись, он съехал, алименты оформлены. Зачем дальше копать? — спросил я, стараясь быть осторожным.

Но она посмотрела так, будто я предал её.

— Ты серьёзно сейчас? Ты хочешь, чтобы я его пожалела? Он мне жизнь сломал! Этот алкоголик годами издевался надо мной, а теперь живёт спокойно, как ни в чём не бывало?!

— Послушай, Лена, вы друг другу жизнь ломали. Всё это время. Ты не была святой. И прости, но ты тоже немало дров наломала.

Её слёзы в одно мгновение испарились, лицо стало острым, как нож.

— Я его что ли поила насильно?

— Нет, но ты ведь знала, что он слаб. И всё равно, сидя с ним в комнате, открывала вино и демонстративно пила. А потом говорила: "Ты пил вчера, теперь моя очередь". Это что, поддержка? Это подливание масла в огонь.

Она молчала. Не первый раз мы к этой теме возвращались, и каждый раз я видел, как ей больно слышать правду. Но и молчать не хотел.

— Он и так мне кровь выпил, а родители ещё... — она вздохнула. — Они его как сына родного приняли. Мать его обнимала, отца он "батей" звал. А меня... как будто я лишняя в этой всей идиллии.

— А может, сначала вспомним, почему вы у родителей жили, а не отдельно? — напомнил я.

— А кто за ними бы ухаживал? Ты уехал, тебе всё равно. А они уже не молодые.

Этот её аргумент я знал наизусть. Но понимал, что дело не только в заботе. Она просто не хотела покидать зону комфорта. Родная квартира, знакомый маршрут до работы — пять минут пешком. А бытовуха? Да, было тесно: две хозяйки, два хозяина. Но зато и расходы пополам, и помощь рядом.

— Я ведь предлагал тебе: переезжай в мою малосемейку, я вернусь к родителям. Но ты отказалась.

— Потому что ты только карьеру начинал, тебе нужна была свобода, — парировала она.

Я не спорил, но чувствовал — это была отговорка. Она просто не хотела менять привычное на неизвестное.

— Ладно, юрист ты или кто? Помоги мне составить документы, — вдруг проговорила она другим тоном, почти игриво. — Ну помоги, братик.

Пусть знает, как на мне десять лет сидеть даром!

— Серьёзно?! Он тебе, по-твоему, «ничего не сделал»? — я уже начинал закипать. — Три раза ремонт в квартире делал, всё своими руками!

атериалы доставал, как мог. Отцу машину постоянно чинил. А дачу — ты вспомни! Перестроил весь домик.

— Ну, хватит! — буркнула она. — Не герой он никакой.

Я смотрел на сестру и не понимал, что случилось. Откуда в ней столько злости? Ну неужели за десять лет любви, жизни, сына, не осталось ни капли тепла?

Когда они только развелись, я помогал — и с его выпиской, и с подачей документов на алименты. Это всё понятно: защита её и ребёнка. Но теперь? Лишить его родительских прав просто потому, что злость кипит?

— Нет, Лена. Я тебя люблю, ты моя сестра. Но в этом участвовать не буду. Знаешь, Валера меня в своё время учил, как бриться, как штаны гладить, как яичницу жарить. Даже не отец. Он всегда на вахтах был. А Валера был рядом. Не могу я теперь так просто стереть всё это.

Она ушла, не попрощавшись. Только бросила через плечо:

— Ладно. Сама справлюсь.

С тех пор прошло полгода. Не знаю, получилось у неё что-то или нет. Может, финансово не потянула. Может, передумала. Мы с ней не разговаривали с тех пор. Шесть месяцев тишины.

А я до сих пор думаю — как так получилось, что два человека, которые когда-то так любили друг друга, стали чужими до ненависти? Ведь не бывает, чтобы всё было плохим. Просто кто-то однажды перестал бороться.