Любимый мужчина предложил оставить моего ребенка сестре и начать все с чистого листа, без груза прошлого

Моего мужа не стало внезапно. Он оставил нас с Лёвой одних в огромном мире, внезапно потерявшем все краски. Сыну едва исполнилось семь, когда его папа отправился в командировку, из которой не вернулся. 

Эта пустота, это горе словно приклеило ко мне моего мальчика. Он цеплялся за мою руку, едва я пыталась отойти, его испуганные глаза искали меня в комнате. Мы перебрались к моей сестре Тане. Ее дом, наполненный уютным светом, стал нашим пристанищем. Я знала, что Лёве нужно это ощущение семьи, этого островка безопасности. Да и мне самой было спокойнее. 

Таня, у которой своих детей не было, души не чаяла в племяннике. Она баловала его, прощала все шалости, и я была лишь рада этому лучику тепла в его жизни. 

Шли месяцы, складываясь в годы. Острая боль потери постепенно притупилась, превратившись в тихую, светлую печаль. Жизнь брала свое. На моем горизонте появился Владимир. Он был спокоен, надежен, и с ним ко мне вернулось забытое чувство — надежда на счастье. Владимир был одинок, его брак распался много лет назад. Мы начали строить планы. 

Однажды вечером, гуляя в парке, я решилась на откровенность. 

— Володь, я никогда не спрашивала… У тебя не было желания иметь детей? 

Он нахмурился. 

— А зачем? Мир и так перенаселен. Это же сплошные хлопоты и ответственность. 

Его слова прозвучали для меня неожиданно холодно. Я попыталась шутить, чувствуя нарастающую тревогу. 

— Ну, знаешь, иногда хлопоты приносят огромную радость. 

Он остановился и посмотрел на меня. 

— Аня, давай договоримся начистоту. Я тебя очень ценю. Но мое отношение к Леве… Он твой сын, и я это уважаю. Однако я не готов делить свой дом, свою жизнь с чужим ребенком. 

У меня перехватило дыхание. 

— Что… что ты хочешь сказать? 

— Я считаю, ему будет лучше остаться у Тани. Она его обожает, он к ней привык. А мы с тобой начнем все с чистого листа. Без груза прошлого. 

В его словах не было злобы, лишь холодная логика. 

— Ты предлагаешь мне… оставить своего ребенка? Моего сына? Он — не груз! Он — часть меня! 

— Видишь, какая разница в наших взглядах, — он пожал плечами. — Я не хочу, чтобы он постоянно был между нами. Выбор за тобой. 

Эта фраза — «выбор за тобой» — прозвучала жестоко. Какой может быть выбор между родной душой и человеком, который видит в нем помеху? 

— Тогда мой выбор очевиден, — сказала я четко. — Лёва — мой сын. Навсегда. И если ты не принимаешь его, ты не принимаешь и меня. 

Он смотрел на меня с недоумением, смешанным с досадой. 

— Значит, ты готова отказаться от нашего будущего? Ради мальчишки? 

— Он — мое будущее, Владимир. И мое настоящее. Прощай. 

Я развернулась и пошла прочь. Боль от этой раны заживала долго. Я ловила себя на мысли: как можно было полюбить человека, оказавшегося таким чужим? Я так и не нашла ответа. 

Теперь я не спешу искать новые отношения. Я просто живу. Каждое утро я вижу сонную улыбку Лёвы, мы вместе завтракаем, делаем уроки, смеемся над глупыми шутками. Его рука, лежащая в моей, — это самое большое богатство. Я верю, что однажды встречу человека, для которого мое сердце, вмещающее так много любви к сыну, не будет тесным. Который поймет, что настоящая семья не знает условий и не ставит ультиматумов.