– Ваша девочка и так пухленькая, – свекровь не кормила нормально внучку, потому что отдавала привезенные мной продукты другому ребенку

Мы с мужем Виктором долго спорили о садике для нашей Дианы. Он настаивал на домашнем воспитании, потому что в саду бесконечные вирусы, чужие люди, стресс. А тут – его мама, Валентина Ивановна, только что вышедшая на пенсию, скучает без дела, и сама предложила присматривать за внучкой. Про оплату при мне речь не заходила, возможно, это была их договоренность с сыном. Я, вдохновленная мыслью, что дочь будет под любящим взглядом, согласилась. 

Мы завозили Диану утром, а по вечерам забирали обратно. Я тщательно собирала для нее сумки: свежие йогурты, хрустящие яблоки, нежные сырки, специальное мясо индейки, на которое у нее не было реакции, и даже полезное печенье. Я была уверена, что мой ребенок получает все лучшее и не является обузой для бюджета свекрови. 

Первые недели все шло гладко. Диана возвращалась довольная, показывая новые рисунки. Но потом я стала замечать перемены. По дороге домой она постоянно просила есть. Это было странно, ведь у бабушки она всегда ужинала. Я набрала Валентину Ивановну. 

— Диана совсем ничего не ест днем, — вздохнула она в трубку. — Капризничает, отворачивается от тарелки. 

Ее слова меня озадачили. У нас никогда не было проблем с аппетитом. Вечером, укладывая дочь спать, я осторожно спросила: 

— Дианочка, а что бабушка тебе готовит такое вкусное? 

— Гречку, — просто ответила она. — Все время гречку. Утром она сладкая, а в обед и вечером… просто гречка. Я уже не хочу. 

Внутри у меня все похолодело. Я регулярно привозила овощи и мясо. Неужели нельзя было приготовить что-то нормальное? Мои вопросы свекровь парировала с легкостью: 

— Дети в ее возрасте всегда фантазируют. Не слушай ее, она у нас малоежка. 

Некоторое время наступало затишье. Диана казалась спокойной, и я успокоилась, решив, что все наладилось. Но иллюзия была недолгой. Вскоре история повторилась. Дочь жаловалась на пустые макароны или пресную овсянку. Мое терпение лопнуло. Я пришла к свекрови и, не дав ей возможности уклониться, потребовала объяснений. Затянувшаяся пауза повисла в воздухе, и тогда она, сдавленно, выдохнула правду. 

— Я отдаю продукты для Олежкиной Сонечки, — призналась она, глядя в сторону. — Ваша девочка и так пухленькая, а та… та редко видит что-то вкусное. 

Олег — брат Виктора, чья семья вечно балансировала на грани финансовой пропасти. 

— И что? — прошептала я. — Из-за того, что у них вечно проблемы, наша Диана должна ходить голодной? 

— Жалко же девочку! — вспыхнула свекровь. — Ее родители едва выживают, а тут еще один на подходе. Кто, кроме меня, им поможет? 

В тот вечер я сказала Виктору, что эксперимент окончен. Я нашла проверенную няню, пока не подойдет наша очередь в дошкольное учреждение. Его мать вольна распоряжаться своими ресурсами как угодно, но наши средства теперь будут уходить на оплату профессионального присмотра. Мы не печатаем банкноты дома. 

Муж воспринял мое решение без восторга. Он понимал, что его мама переступила черту, но сама мысль о конфликте была ему неприятна. Однако он не стал оспаривать мой выбор. Он, возможно, чувствовал ту же горечь предательства, что и я. Не денег — а доверия и благополучия нашего ребенка.