Купили дочке квартиру, а сын на нас обиделся – но он же мужчина, пусть сам зарабатывает

мнение читателей

Сын позвонил в воскресенье утром, когда мы с мужем пили кофе. Голос в трубке был холодным: «Значит, Ленке квартиру купили, а мне даже на ремонт машины не помогли. Спасибо, родная». Щелчок. Муж спросил: «Кто это?» — но я уже бежала в ванную, чтобы не расплакаться.  

Квартиру для Лены мы приобрели месяц назад. Двухкомнатную, в спальном районе. Она растит сына одна, снимает комнату в коммуналке, где сосед пьёт и бьёт посуду по ночам. Когда я впервые увидела синяки под глазами внука, поняла: надо спасать. Продали гараж мужа, добавили накопления. Сын знал об этом. Но когда мы сказали, что денег больше нет, он хлопнул дверью: «Всегда я второй сорт!»  

Раньше мы помогали ему чаще. Первый взнос за его машину, лечение зуба мудрости, даже аренду квартиры, когда он уволился «из принципа». Мы верили, что это временно. Ему тридцать два, здоровый мужик, инженер. Но каждый раз, когда он просил денег, я вспоминала слова своего отца: «Мужчина должен стоять на ногах, а не держаться за юбку».  

Муж считает, что я слишком жестока. «Он же наш сын», — говорит он, глядя в окно. Но я вижу разницу: Лена не просила квартиру. Она плакала в подушку, когда думала, что я сплю, а утром шла на две работы. Сын же давно усвоил, что слово «мам» — это ключ от кошелька.  

Вчера зашла к Лене. В её новой квартире пахнет краской, на полу коробки с детскими игрушками. Внук бегал по комнате, крича: 

— Бабушка, у меня есть своя кровать! 

Лена обняла меня: 

— Спасибо. 

А я подумала: почему благодарность одного ребёнка ранит больше, чем обида другого?  

Сын не звонит три недели. На днях его жена случайно обмолвилась в магазине: «Он говорит, вы его не любите». Я хотела крикнуть, что любовь — это не мешок денег. Что в детстве он всегда получал лучший кусок, новую форму для футбола, пока Лена донашивала мои перешитые платья. Что мы не покупали ему квартиру, потому что верили: он справится сам.  

Но молчала. Потому что знала: он не поймёт. Для него «справедливость» — это поровну. Для меня — помочь там, где без помощи сломаются.  

Иногда представляю, как сын сидит в их съёмной «однушке», чинит ту самую машину, и злость душит его. Хочется прийти, дать денег, обнять. Но потом вспоминаю его слова в шестнадцать лет: «Ленка дура, поступила в пед — теперь нищебродкой будет». А она, стиснув зубы, вытянула учебу на двух работах.  

Муж до сих пор переводит сыну мелкие суммы тайком. Говорит: «Пусть хоть так знает, что мы помним». Я делаю вид, что не замечаю. Потому что тоже боюсь: вдруг правда потеряем его?  

Но сегодня утром Лена прислала фото: внук спит в своей кровати, обняв плюшевого медведя. И я понимаю: даже если сын никогда не простит, этот снимок — моё оправдание. Нельзя делить детей поровну, когда мир уже разделил их на сильных и тех, кому надо помочь выжить.  

Может, я ошибаюсь. Может, через годы сын сам станет отцом и поймёт, что иногда любовь — это не дать, когда просят, а заставить идти. Но пока я сплю с телефоном под подушкой. Вдруг позвонит. Вдруг скажет: «Мама, я сам купил квартиру». Тогда смогу ответить: «Я знала, что ты сможешь». И это будет правдой.

В рубрике "Мнение читателей" публикуются материалы от читателей.