Коллега рассказала, к чему может привести доброта по отношению к малознакомым людям

Утро началось как обычно: аромат кофе, спешка, сбор ребятишек в школу. Но когда я зашла в отдел, атмосфера резко переменилась. Надя, обычно такая собранная, стояла у окна, трясясь, будто от холода, хотя в офисе было душно. Лицо её было абсолютно белым. 

— Ты представляешь, — начала она, — я вчера вернулась домой, а у подъезда стоит фургон. И диван из него выгружают. 

Я молча подала ей чашку крепкого чая. Она ухватилась за неё обеими руками, будто за якорь. 

История, которую она, сбиваясь и задыхаясь, стала излагать, повергла в ступор и меня. Неделю назад её мать попросила об одолжении: приютить на несколько дней дочь своей давней приятельницы, Катю. Та устраивалась на завод и ждала место в общежитии. У Нади с мужем Андреем была скромная двухкомнатная квартира, где вместе с ними жили два сына-подростка. Места не хватало, но отказать матери было немыслимо. Для гостьи разобрали раскладное кресло в гостиной. 

— Катя казалась тихой, благодарной, — Надя задумалась. — Утром уходила, вечером молча ужинала с нами и читала в телефоне. Я даже начала думать — ну, ничего, переживём. 

Но на третий день, возвращаясь с работы, она увидела ту самую сцену у подъезда. Два здоровых мужчины вытаскивали с фургона внушительных размеров диван в съёмных чехлах. А рядом, размахивая руками, стояла мать Кати, Валентина Петровна. Сама Катя беззаботно жевала жвачку. 

— Наденька, родная! — радостно завопила та, заметив мою коллегу. — Мы подумали, девочке моей негоже на этом кресле спину портить! Не вас же беспокоить, вот мы сами и решили вопрос!  

Надя онемела, открыла дверь в квартиру и пропустила процессию внутрь. Грузчики, пыхтя, втащили громадину в узкий коридор. Валентина Петровна деловито прошлась по комнатам, оценивающим взглядом окинула скромную обстановку. 

Затем она зашла в комнату мальчишек. Там стояли две скромные кровати, заваленный моделями стол. 

— Вот! Идеальное место, — твёрдо заявила она, указывая на свободный угол. — Диванчик сюда встанет. Можно тот книжный шкаф передвинуть, как ширму. И Катюша не стеснит никого, и ей спокойно! 

Сыновья Нади, услышав шум, притихли в дверном проёме. Их лица отражали чистейшее недоумение и детскую обиду. Они смотрели на мать, словно ожидая, что она сейчас всё объяснит, прогонит этих людей. Но Надя не могла произнести ни звука. 

Спасение пришло с мужем. Андрей, вернувшись с работы, замер на пороге, увидев хаос. Его взгляд перешёл с дивана на счастливую Катю, потом на бледную как полотно жену. 

— Катя, а как же обещанное общежитие на заводе? 

Девушка лишь удивлённо округлила глаза, её лицо озарила улыбка. 

— Ой, да зачем оно мне? Здесь же так чудесно! Тепло, уютно, почти как дома. 

Андрей кивнул, ничего не сказав. Но на следующее утро он начал действовать. Он, проработавший на том заводе пятнадцать лет, нашёл нужные кабинеты, поднял бумаги, добился-таки получения места в общежитии. В тот же день, не спрашивая ни у кого разрешения, нанял грузчиков и машину. 

Вечером он позвонил Кате, которая была на работе. 

— Катерина, поздравляю! — бодро сказал он в трубку. — Я тебе отдельную комнату выбил! Заходи после смены, покажу. И диван твой уже на месте, всё обустроил! 

Надя, рассказывая, впервые за весь монолог слабо улыбнулась. 

— Представляешь, они с мамой были в ярости. Валентина Петровна звонила моей матери, кричала, что мы вышвырнули её бедную девочку на улицу. Мама сначала растерялась, но потом, узнав все детали, встала на нашу сторону. Теперь они не здороваются, сорокалетняя дружба разбилась о тот дурацкий диван. 

Она вздохнула, глядя в окно на серый город. В её взгляде читалось облегчение. Как будто тяжёлый, незваный предмет наконец-то вынесли из её жизни, оставив после себя лишь странный осадок. 

Вот такой пример людской «благодарности».