– Рассчитывайся, не задерживай народ, – свекровь была уверена, что я оплачу ее покупки, но мое поведение привело ее в ярость

Я наблюдала, как в корзину опускают третью бутылку импортного шампанского, и осознала — сейчас всё начнется. Этот неприятный разговор я долго откладывала. 

Золовка Лена восторгалась какой-то ветчиной, спрашивая, брать ли. Свекровь, не глядя на стоимость, тут же давала утвердительный ответ и просила меня положить продукт, так как мои руки были свободнее. Я молча держалась за холодную ручку тележки. Мой скромный список на неделю бессмысленно лежал в кармане, пока они наполняли корзину дорогими колбасами, экзотическими фруктами и конфетами в ярких коробках. 

Затем Лена увлеклась разглядыванием полки с кухонными гаджетами, найдя какую-то новую соковыжималку мини-формата. На мое замечание, что технику мы не планировали, свекровь отмахнулась, сказав, что себя нужно радовать. Легко так говорить, когда кошелек твой не страдает. Эти еженедельные вылазки давно стали для меня тяжкой повинностью. Сначала просили что-то незначительное, потом аппетиты росли, а я рассчитывалась за все, всякий раз ощущая, как в душе что-то тяжелеет. 

У ленты кассы я выгружала товары под их беспечную болтовню о новом парикмахере. Продавец сканировал штрих-коды, а счетчик неумолимо полз вверх, остановившись на пугающей цифре — десять тысяч четыреста двадцать рублей. За еду, которую я в основном даже не попробую. 

— Катерина, рассчитывайся, не задерживай народ, — торопливо сказала свекровь. 

Я открыла сумку, взглянула на кошелек, потом на них. 

— Не буду, — произнесла спокойно. 

Наступило замешательство. Кассирша подняла брови. Свекровь сделала строгое лицо, спросив, что это значит. Лена усмехнулась, думая, что это шутка, и попросила быстрее доставать деньги. Но я стояла на своем, четко заявив, что оплачу только свои вещи из списка, а все остальное — за их счет. 

Свекровь, понизив голос, начала говорить о странностях и непонимании такого поведения. Я объяснила, что мне надоело каждую субботу их спонсировать. Это вызвало возмущение Лены, кричавшей о родственных узах. Я же напомнила, что родня уже полгода отлично на мне ездит, покупая себе шампанское и лакомства. Свекровь, повысив голос, начала оправдываться тем, что они едут в гости, а значит, нужно что-то к столу. Но я уже не сдерживалась, напомнив, что они постоянно забирают с собой половину купленного и вынуждают меня покупать то, что хочется им. 

Кассир нервно попросила решить вопрос, так как очередь копилась. Свекровь, красная от злости, обвинила меня в расчетливости и мелочности. Лена шипела что-то про позорище, оправдываясь отсутствием наличных. На что я резко ответила, что тоже не собиралась брать соковыжималку и три бутылки шампанского. 

Тогда свекровь в ярости достала телефон и позвонила моему мужу Артему, потребовав немедленно приехать, потому что я веду себя неадекватно. 

Мы замерли в неловком безмолвии, пока Артем не вбежал в зал минут через двадцать, взволнованный и одетый не по погоде. Его мать тут же накинулась на него с жалобами, что я отказываюсь платить и выставила их на посмешище. 

— Кать? — только и спросил он, смотря на меня. 

Я объяснила свою позицию: свое оплачу, а за их набор с алкоголем и деликатесами — нет. Он начал было свою привычную речь про одну семью, но я перебила, предложив пусть его часть семьи оплатит свое, и сухо попросила его самого посчитать, сколько за полгода набежало. 

Он смутился. Администратор, наблюдавший за ситуацией, предложил выход: разделить все на две части и расплатиться отдельно. 

В итоге мы поделили продукты. Артем молча провел своей картой за их часть корзины. Свекровь с золовкой пошли к его машине. 

Я уже шла к своему автомобилю, когда он догнал меня. 

— Катя, погоди. Зачем так резко? На людях? 

— А с глазу на глаз ты бы прислушался? Сколько раз я говорила? Ты всегда уговаривал не замечать, сохранять мир. 

— Но устраивать спектакль в магазине... 

— Это не спектакль. Это точка. Я устала быть кошельком. 

Он пообещал с ними поговорить. Я добавила, что все уже сказано. 

Поздно вечером муж прислал смс: «Мама сказала, что не хочет тебя больше видеть. Ты оскорбила ее». Я перечитала еще раз, затем набрала ответ: «Правильно. Пусть не видит».