– Как можно не доверять моим родителям? – изумился муж, когда я отказалась дать им в долг

Их визит в столь ранний час был полной неожиданностью. Я еще не успела как следует проснуться, а мои свекры уже стояли на пороге. Лидия Михайловна сияла от счастья, а ее муж, Степан Игнатьевич, смотрел в сторону с равнодушным видом. 
 
Она, не теряя времени, объявила, что у них грандиозная новость, и потащила всех на кухню. Мой муж Слава, пробурчал что-то, но последовал за нами. 
 
— Мы уезжаем на юг! — с пафосом провозгласила свекровь, едва мы уселись. 
 

Я вежливо поздравила их, спросив о судьбе их квартиры. Именно это, как выяснилось, и было причиной визита. Оказалось, что вырученных от продажи их имущества средств будет недостаточно. 
 
Я поняла, к чему все идет. 
 
— Рассчитываем на вашу помощь! В долг, конечно, — подытожила Лидия Михайловна, глядя на меня умоляюще. 
 
— У нас нет таких денег, — мягко ответила я. 
 
— Как это нет? — возразила она с хитрой улыбкой. — Вы же на квартиру копите! 
 

— Именно поэтому эти деньги неприкосновенны, — ответила я. 
 
Она заверила, что вернет все до копейки, и начала рисовать картины нашего будущего отдыха в их доме у моря. Я стояла на своем. Тогда она перевела взгляд на сына. 
 
— А ты что скажешь? — спросила она. — Деньги-то общие. 
 
Слава медлил с ответом. 
 
— Я — за, — наконец произнес он. — Поддерживаю маму. 
 
Торжествующая улыбка свекрови длилась недолго. Я холодно посмотрела на мужа. 
 
— Эти деньги я заработала сама, и только я решаю, как ими распоряжаться. 
 

Последовал взрыв возмущения, прозрачные угрозы испортить отношения и, в конце концов, они ушли. А потом был тяжелый разговор с мужем, который не понимал, почему я не хочу финансировать мечту его родителей. 
 
— Мама предлагает выгодный для всех вариант. Почему бы не помочь им с приобретением жилья? Мы же сами будем потом приезжать. 
 
— Это в теории, — резко возразила я. — Выходит, ради мечты твоих родителей я должна отказаться от своей? 
 
— Они вернут, — начал уговаривать меня муж. — С ипотекой можно и повременить... 
 
— Когда? И, главное, из каких источников? — засыпала я его вопросами. — У них что, появится золотая жила? В это слабо верится. Нет, я категорически против. 
 
— А если я поручусь за них, одолжишь? — поинтересовался Слава. 
 

Я усмехнулась и покачала головой: 
 
— Нет. Я предпочитаю учиться на чужих историях. Сколько было случаев, когда близкие люди оставались должны и не возвращали. Нет, я не хочу в это погружаться. 
 
— Значит, ты и мне не веришь? Как можно делить со мной жизнь и не доверять моей семье? — искренне изумился он. — Когда я предлагал тебе руку и сердце, я не предполагал, что ты окажешься такой расчетливой. Для тебя купюры важнее человеческих чувств. 
 
— Погоди, выходит, что наши добрые отношения возможны лишь при условии моей финансовой уступчивости? — попыталась я достучаться. 
 
Но Слава не желал слушать. Он демонстративно обиделся и замолчал. Я хорошо знала эту его тактику — давление молчанием, чтобы я сдалась. 
 

Неделю он вел себя так, будто я невидимка. А потом снова вернулся к теме. 
 
— Ты правда считаешь, что я отдам твоим родителям полмиллиона, чтобы потом годами выбивать их обратно? — спросила я его. — Знаешь, в чем причина моего отказа? Давать в долг можно лишь ту сумму, с потерей которой готов мириться. А я не готова просто так расстаться с этими деньгами. Если им нужны средства, пусть оформляют кредит. Почему они не хотят так поступить? Догадайся сам! Банку придется возвращать, а мне — нет, всегда можно сослаться на родственные связи. 
 
— Несешь чепуху. Советую тебе пересмотреть свою позицию. Наши разногласия могут завести наш брак в тупик, — неожиданно бросил он. — И, кстати, не забывай, что прописана ты в моей квартире, которую я приобрел до нашей свадьбы. 
 
— Серьезно? То есть, ты шантажируешь меня разводом из-за того, что я не хочу отдать свои кровные твоей семье? — я рассмеялась. — Что ж, давай расторгнем этот брак. 
 
Спустя два месяца наша семья распалась. Лидия Михайловна, хоть и не купила желанной дачи у моря, но одобрила поступок взрослого сына. 
 

— Нам не нужна такая корыстная женщина в семье, — было ее единственным комментарием.