Друг зачастил к нам в гости с конфетами и цветами, а потом признался мне, что полюбил мою жену

Я сам позвал его в дом. «Серега, приходи вечером, Катя пирог испекла», — сказал я тогда, не подозревая, что открываю ящик Пандоры. Мы с Сергеем дружили со школы: вместе провалили первый экзамен, ходили в армейку, даже влюбились в одну девчонку в десятом классе. Правда, тогда я уступил. Теперь понимаю — зря.  

Сначала его визиты казались невинными. Приносил конфеты «дочке» (хотя нашей Маше всего три, и шоколад ей еще нельзя), цветы Кате — «за пирог». Шутил: «Мужик должен баловать женщину, а ты на работе вкалываешь». Я смеялся, не замечая, как Катя задерживается на кухне, чтобы дослушать его анекдоты.  

Поворотный момент случился в марте. Я задержался на стройке, попросил Сергея отвезти Катю в поликлинику. Вернувшись, застал их на кухне: она чистила апельсин, он что-то рисовал на салфетке. Оба замолчали, когда я вошел.  

— О чем болтали? — спросил позже в постели.  

— О старых фильмах, — ответила Катя, слишком быстро повернувшись к стене.  

На следующей неделе Сергей подарил ей книгу — сборник стихов Ахматовой. Тот самый, что мы с ним ради прикола своровали из библиотеки в девятом классе.  

— Зачем? — я пролистал уже пожелтевшие страницы.  

— Она говорила, что любит поэзию, — пожал плечами Сергей.  

Катя действительно любила стихи. Но я не помнил, чтобы рассказывал об этом другу.  

Вчера все завертелось. Катя уехала с Машей к родителям, я остался допивать пиво с Сергеем. Он был странно нервным: теребил этикетку, пялился в окно.  

— Говори, — наконец выдавил я. 

Он вдохнул, будто собрался нырнуть в ледяную воду:  

— Я люблю Катю.  

Пиво потекло по рукаву. Я вытер ладонь, ожидая шутки. Но он продолжил:  

— Не планировал... Просто ты вечно на работе, а она... Она же вся в этих стихах, книгах. Ты даже не знаешь, какую музыку она слушает.  

— Знаю, — соврал я. — И что дальше? Предложишь уйти к тебе?  

Он достал телефон, открыл фото. Катя смеется в его машине, держа ту самую книгу. Дата — день, когда я был в командировке.  

— Она не знает о моих чувствах, — быстро сказал Сергей. — Но если дашь шанс...  

Я ударил. Не со злости — от страха, что следующий удар будет слабее. Он упал на ковер, вытирая кровь рукавом.  

— Ты прав, — хрипел Сергей. — Я сволочь. Но хоть теперь оценишь ее.  

После его ухода я сидел в ступоре. Катя прислала фото Маши на качелях. Сергей прислал СМС: «Уехал к сестре в Питер».  

Главный вопрос гложет: почему он признался? Чтобы спасти нашу семью? Или надеялся, что я сам уйду, уступив, как в десятом классе?  Катя вернется завтра.

Надо решить: рассказать ей и рискнуть, что она захочет объяснений? Или молчать, притворяясь слепым?  

Друг детства научил меня главному: предают не враги. Предают те, кому ты дал право на предательство. Теперь надо решать, что с этим всем делать…