Жених не хочет приглашать на свадьбу моих дальних родственников, а родители настаивают на этом

Свадьба. Казалось бы, это слово должно вызывать только трепет и радость. Но чем ближе дата, тем больше оно начинает напоминать минное поле. Особенно когда дело касается гостей. Моего жениха, Павла, и моих родителей разделяет настоящая пропасть в этом вопросе. 

Павел – человек практичный, даже рациональный до педантичности. Для него свадьба – это праздник для самых близких. Тех, с кем мы действительно общаемся, кого видим чаще, чем раз в пять лет на поминках. Поэтому, когда мама протянула мне список из пятнадцати «обязательных» дальних родственников – троюродных тетушек, двоюродных дядь из глухой деревни, которых я в глаза не видела лет десять, – Павел просто покачал головой. 

— Оля, ты серьезно? — Он смотрел на меня, держа листок. — Люди, которых ты сама с трудом вспомнишь? Зачем? Это же наши деньги, наш праздник. Хотим мы видеть на нем почти незнакомых людей? 

Я пыталась его понять. И понимала. Но потом пришла мама. С напором. 

— Оленька, как же так? — в голосе было возмущение. — Тетя Шура – это же сестра моей матери! А дядя Коля? Он тебе в детстве конфеты носил! Не пригласить – это ж позор на всю семью! Все подумают, что мы возомнили о себе! Отец тоже не поймет. 

— Мам, Павел считает, что свадьба – это про нас, а не про всю родословную, — робко попыталась я вставить слово. — Места мало, бюджет ограничен… Каждый гость – это дополнительные расходы. 

— Расходы?! — мама всплеснула руками. — Да мы сами за них заплатим, если что! Но не пригласить – невозможно! Представь, что скажут люди? Что мы от родни отворачиваемся? Ты же не хочешь, чтобы на тебя пальцами показывали? 

Ее страх перед «людским судом» был искренним и глубоким. Для ее поколения общественное мнение, особенно в рамках большой семьи, значило очень много. Отказ пригласить дальнего родственника приравнивался к оскорблению. 

Вечером я снова завела разговор с Павлом. Сидели на кухне, пили чай, а в воздухе висело напряжение. 

— Паш, мама просто в панике, — начала я осторожно. — Для нее это вопрос семейной чести, что ли. Она боится осуждения. 

Он вздохнул, отставил чашку. 

— А для меня это вопрос здравого смысла и нашего комфорта, Оля. — Он взял мою руку. — Я не хочу тратить наш лучший день на то, чтобы любезничать с людьми, которых не знаю и, честно, не стремлюсь узнать ближе. Я хочу видеть рядом тех, кто нам действительно дорог, с кем у нас есть общая жизнь сейчас. Твои родители, мои, сестра, лучшие друзья – вот наш круг. А тетя Шура из Нижнекамска? Прости, но нет. 

— Но мама говорит, они обидятся страшно… — пробормотала я, чувствуя, как меня разрывают пополам. 

— А мы должны строить свою жизнь, оглядываясь на возможные обиды людей, с которыми нас почти ничего не связывает? — спросил он тихо. — Обидятся – ну и что? Мы им зла не желаем, но и не обязаны подстраиваться под их ожидания. Твои родители – другое дело. Они рядом, они важны. Но и они должны понять: это наша свадьба. 

Я молчала. Его логика была железной. Но сердце сжималось от мысли о маминых слезах, о ее разочаровании, о возможных пересудах в большой семье. 

Сейчас я сижу перед двумя списками: моим и Пашиным, аккуратным и коротким, и маминым, размашистым и обстоятельным. Между ними – пропасть. И я стою на краю, не зная, как ее перепрыгнуть, не упав. Как объяснить родителям, что их мир с его незыблемыми правилами большой семьи уже не совсем мой? И как убедить Павла, что для меня их мнение и чувства – не пустой звук, даже если я согласна с его доводами? 

Где проходит граница между разумным эгоизмом и предательством корней? Ответа пока нет. Только тревога и списки, такие разные, лежат передо мной.