Я проводила его в армию, а он оставил мне на гражданке подарок

С Алексеем мы были вместе ещё со школьной скамьи. С одиннадцатого класса, если точнее. Всё началось так просто и по-детски: держались за руки, писали друг другу записки на переменах, убегали после уроков подальше от школы, чтобы просто побыть вдвоём. Знаете, вот эта первая, наивная любовь — с нервами перед первым поцелуем и бабочками в животе. Тогда мы и представить не могли, чем это всё закончится.

Настоящими "мы" мы стали только в тот вечер, когда Лёшка уходил в армию. У кого-то проводы проходят весело, а у нас — с комом в горле и ощущением, будто всё вокруг идёт не так. Музыка грохотала, гости напивались и орали песни под гитару, а я сидела на кухне, сжимая стакан с колой, и просто не верила, что завтра его рядом уже не будет.

Он зашёл, увидел меня и сразу понял, что я на грани.

– Котёнок, ты чего грустишь? – мягко так, почти шёпотом, он присел рядом и взял меня за подбородок. Его пальцы были тёплыми, а глаза – такие родные, голубые, как небо в июне.

– Лёш, – проглотив слёзы, я посмотрела на него, – а давай сбежим?

– Куда? – улыбнулся он уголками губ, словно это была просто игра.

– Да хоть куда… – я крепко обняла его, спрятав лицо в его плечо. – Лишь бы с тобой.

Он поцеловал меня в шею и прошептал:

– Ну ты чего? Это всего год. Пролетит как один день. Вот увидишь.

Он исчез в комнату, оставив меня наедине с моими мыслями. А потом вернулся – с ключами от машины и квартиры Рената, нашего друга.

казал, мол, Ренат прикрыл нас перед гостями, а нам надо "поговорить". Ну, мы и пошли "говорить". О том, как будем ждать друг друга, как всё выдержим, как потом обязательно поженимся.

А наутро – вереница автобусов, шумная толпа, крики, слёзы. Я стояла, сжав ладони в кулаки, и смотрела, как мой человек уезжает. Тогда мне казалось, что сердце у меня порвётся на части.

Прошло немного времени. Я всё ждала писем. И сначала они были — с опечатками, торопливо написанные, но такие живые. Потом стали реже. А потом совсем пропали.

И вот однажды… две полоски. Да, именно так. Смотрю на тест — и в голове каша. Страх, растерянность, но почему-то – ни капли сомнений. Это ребёнок от него, от Лёшки. Наш малыш.

Я пошла в женскую консультацию, одна. Мама тогда ещё не знала. Акушерка, как будто из старого фильма про НКВД, встретила меня с каменным лицом:

– Сколько лет?

– Восемнадцать, – прошептала я.

– Одна или с мамой?

– Одна.

Она смерила меня взглядом, будто я преступление совершила, и буркнула:

– Ну, снимай одежду. Смотрим, что там у тебя.

– А... что там у меня? – попыталась я спросить, хоть как-то узнать, всё ли в порядке.

– А что может быть, когда по койкам шастать начинаешь?! – её слова вонзились, как нож.

– Он один у меня… – я еле слышно ответила.

– Сегодня один, завтра второй... – фыркнула она.

– Рожать или на чистку пойдёшь? – холодно спросила она, будто речь шла не о моей жизни, а о какой-то статистике.

Я вышла оттуда с онемевшими руками и с отчётливым пониманием: теперь всё по-другому. Но назад дороги нет.

Сын родился вовремя. Крепкий, здоровый, как копия Лёшки. Голубоглазый, светловолосый – глядя на него, я будто снова видела того мальчика с нежным голосом, который звал меня "котёнком".

Я написала Лёше. Отправила фото малыша, написала, как назвала его – в честь него. В ответ — тишина. Ни звонка, ни письма, ни даже короткого "получил".

Мои родители старались поддерживать. Говорили: "В армии, наверное, с интернетом плохо", "Он просто не может выйти на связь". Я, конечно, старалась верить. Но когда его родители стали от меня отворачиваться, игнорировать мои звонки – всё стало ясно.

Я всё ещё надеялась… Надеялась до последнего, представляла, как он вернётся, откроется дверь, а там он с цветами и словами: "Прости. Я с ума сходил без тебя".

Но вместо этого однажды я узнала: Лёша вернулся. И… женился. Там, в армии, в каком-то сибирском городке, встретил другую. Не знаю, как и когда. Мне никто ничего не объяснил.

Мир будто рухнул. Я не плакала – просто перестала чувствовать. Как будто выключили свет в комнате, а я так и сижу в темноте, не зная, где выход. Врачи потом сказали: нервный срыв.

С тех пор… я не могу представить себя рядом с мужчиной. Ту ночь, когда мы были вместе, я будто заперла своё сердце и выбросила ключ.

Иногда кажется, что я всё ещё люблю его — того мальчика из одиннадцатого класса. Но его давно уже нет.

Я осталась с сыном. И он стал для меня всем. Он растёт, задаёт вопросы, смеётся, и каждый раз, глядя в его глаза, я понимаю, что, несмотря ни на что, всё сделала правильно.

Любовь уходит. А дети – остаются. И ради них мы живём дальше.