Увидела, как парень относится к своим родителям, и разорвала с ним отношения

Мы встречались с Максом полгода, и я уже рисовала в голове картины совместного будущего – уютные вечера, путешествия, дети… Пока в один вечер все не рухнуло, как карточный домик от дуновения ледяного ветра. 

Мы валялись у него на диване, смотрели какой-то сериал, его рука лениво перебирала мои волосы. И вдруг зазвонил его телефон. Он взглянул на экран и поморщился. 

— Опять мама… — буркнул он с раздражением, которого я раньше никогда не слышала. Но все же смахнул вызов. 

Через минуту телефон зазвонил снова. И снова. Упорно, настойчиво. Максим вскочил, схватил аппарат, и его лицо скривилось от злобы. 

— Чего звонишь?! — заорал он так, что я вздрогнула. — Я же сказал – занят! Что? Что за хрень? Папа опять со своей мудростью лезет? Скажи ему – не учите меня жить! 

Я замерла, не веря своим ушам. Его голос, обычно такой бархатистый, резал воздух, как ржавая пила. Он говорил с матерью так, как я не позволила бы себе говорить даже с самым неприятным продавцом – с омерзительным презрением, срываясь на крик. 

— Да отстаньте вы! — рычал он. — Сами разбирайтесь со своими проблемами! У меня своя жизнь! Не трогайте меня больше сегодня! 

Он швырнул телефон на кресло. Его лицо было красным, дыхание сбившимся. Он обернулся ко мне, и искры ярости еще были в глазах. Увидев мое выражение, он попытался улыбнуться, но получилось жалко. 

— Представляешь? — фыркнул он, пытаясь вернуться в прежнюю расслабленную позу. — Вечно лезут со своими советами… Надоели. 

Я поднялась с дивана. Тепло, которое я к нему чувствовала, испарилось, оставив лишь липкий холод. Я смотрела на этого человека – красивого, успешного, желанного – и видела теперь только уродливую гримасу злобы на его лице. Видела, как он топчет самых близких, самых родных людей. Людей, которые дали ему жизнь, которые, наверное, до сих пор прощают его выходки. 

— Надоели? — тихо переспросила я. — Это твои родители, Макс. 

Он махнул рукой. 

— Ну да, родители. И что? Они не понимают границ. Вечно в душу лезут. Надо уметь ставить их на место. 

Каждое его слово било по мне, как молотком. «Ставить на место». Свою мать. Я представила свою маму. Представила, как бы я себя чувствовала, если бы мой сын, моя кровь, кричал на меня так, с таким презрением. 

Я молча направилась к прихожей. Нашла свою сумку, куртку. Действовала на автомате, как во сне. Точнее, как в кошмаре, из которого нужно срочно проснуться. 

— Ты куда? — его голос за спиной прозвучал искренне удивленно. Он все еще не понимал. Не понимал глубины той пропасти, что вдруг разверзлась между нами. 

Я натянула куртку, повернулась к нему. Смотрела прямо в глаза, в те самые, которые еще час назад казались мне бездонными и добрыми. Теперь я видела в них только эгоизм, черствость и ту самую ярость, направленную на тех, кто его любил беззаветно. 

— Я ухожу, Максим, — сказала я четко. — Навсегда. 

— Что?! Из-за какого-то звонка?! Ты с ума сошла?! — он шагнул ко мне, его лицо снова начало краснеть. Я отступила на шаг. 

— Не из-за звонка. Из-за того, кто ты есть на самом деле. Я только что это увидела. — Я вдохнула. — Ты кричал на свою мать. Оскорблял ее. И отца. Ты… ты ужасен. 

Он засмеялся нервно. 

— Преувеличиваешь! Они же сами доводят! Ты просто не понимаешь наших отношений! 

— Понимаю, — перебила я его. — Я понимаю, что ты не уважаешь тех, кто тебя вырастил. Не ценишь. Не любишь по-настоящему. А если человек так относится к своим родителям… как он будет относиться ко мне? К нашим детям? Ты так и будешь кричать на всех, кто тебе «мешает жить»? 

— Это… это глупость! — выдохнул он. 

— Нет, — я открыла дверь. — Это единственное разумное решение. Прощай, Максим. 

Я вышла и закрыла дверь. Спускаясь по лестнице, я не плакала. Только чувствовала, как тяжелый камень – камень иллюзий и слепоты – падает с моей души. Я избежала большой беды. И этот холодный вечер стал не концом, а началом. Началом свободы от человека, который не умел любить.