Тётя решила, что я должна ее обеспечивать, ведь она нянчилась со мной в детстве

Все началось с телефонного звонка месяц назад. Тётя Кристина, сестра отца, спросила, когда я переведу ей деньги на лекарства. Я удивилась: мы не обсуждали это. «Но я же тебя растила, — сказала она, — а ты теперь с мужем в новостройке живешь. Неблагодарная». Она бросила трубку, а я сидела, сжимая телефон, пытаясь понять, когда помощь превратилась в обязательство.  

Тётя действительно много времени проводила со мной в детстве. Родители работали на двух работах, чтобы выплатить ипотеку. Тётя, бездетная и не замужем, забирала меня из садика, кормила обедами из банок, укладывала спать в своей однушке. Я помню запах ее духов — дешевых и резких, — и как она ворчала, что «дети — обуза». Тогда мне казалось, это просто ее манера поведения.  

Когда я пошла в школу, тётя стала приходить реже. Родители наняли студентку-репетитора, а тётя обиделась: «На чужих деньги есть, а родной сестре — нет?» Мама тогда впервые сказала, что тётя Кристина считает свои усилия инвестицией. Я не поняла смысла, но запомнила, как отец хмурил брови.  

После университета, когда я устроилась маркетологом, тётя начала напоминать о себе. Сначала просила купить продукты: «Сахар подорожал, а у тебя зарплата хорошая». Потом — оплатить коммуналку: «Ты же знаешь, я на пенсии». Я помогала, думая, что это справедливо. Но год назад она заявила, что я должна полностью содержать ее. «Ты мне обязана, — сказала она. — Я тебе мамку заменяла, пока они с отцом гроши копили».  

Я пыталась объяснить, что у меня свои расходы: ипотека, лечение матери, курсы сына. Тётя не приняла это: «Вы все эгоисты. Я жизнь на тебя потратила, а ты счета считаешь!» После этого она начала звонить родственникам, рассказывая, как я «забыла о корнях». Дядя Коля советовал «не связываться», тётя Маша вздыхала: «Она же одинокая, а тебе не сложно».  

Самое трудное — чувство вины. Иногда я ловлю себя на мысли, что действительно должна ей. Ведь она брала меня на выходные, когда другие тети отдыхали. Но потом вспоминаю, как в десять лет она кричала, что я «испортила» диван, пролив чай. Или как в день моего выпускного потребовала, чтобы я вернула «долг» — купила ей микроволновку.  

Месяц назад тётя прислала список: лекарства, продукты, оплата интернета. Сумма — почти треть моей зарплаты. Я ответила, что могу переводить фиксированную часть, но не буду лишать семью необходимого. Она приехала ко мне, устроила скандал в подъезде: «Вот как молодежь теперь стариков благодарит!» Соседи высовывались из дверей, а я, краснея, пыталась ее успокоить.  

Сейчас я разрываюсь между злостью и жалостью. Она стареет, ее пенсии хватает только на таблетки. Но каждый перевод денег чувствую, как границы стираются: вчера — продукты, завтра — ремонт, послезавтра — требование переехать к ней. Муж говорит, что нужно ставить ультиматум, но я боюсь, что она доведет дело до сердечного приступа — специально или нет.  

Недавно тётя прислала сообщение: «Если бы не я, ты бы в детдоме росла. Теперь твоя очередь». Я смотрела на буквы, пытаясь понять, когда забота стала шантажом. Может, она всегда видела во мне не племянницу, а страховку от одиночества. Или просто хочет доказать, что ее жизнь не прошла зря — через мою благодарность.  

Мы не разговариваем две недели. Иногда я проверяю ее страницу в соцсетях: она постит цитаты о черной неблагодарности мира. Я знаю, что это обращение ко мне. И знаю, что рано или поздно придется выбрать — между спокойствием семьи и вечным долгом, который я не брала.  

Остается лишь надеяться, что когда-нибудь она поймет: любовь — не валюта, а дети не обязаны расплачиваться за чужой выбор. Но пока ее счетчик тикает, напоминая, что за все в этой жизни надо платить. Даже за те годы, когда ты был слишком мал, чтобы сказать «нет».