– Ты таскаешь ребенка по сомнительным мероприятиям! – бывшая свекровь стала активно интересоваться моей личной жизнью

Мой бывший, Степан, кажется, наконец выдохнул и погрузился в свою новую реальность — другую семью, другую дочь. А вот его мать, Людмила Викторовна, словно вечный двигатель беспокойства. Ее визиты стали моим личным проклятием. Повод у нее всегда один — тревога о благополучии внучки. Странно, что эта тревога не направлена на ее родного отпрыска, чьи алименты похожи на случайные подачки. 

Мы прожили со Степой пять долгих, изматывающих лет. Даже мысли о том, что я останусь одна с маленькой Алисой, не заставили меня отступить. Супруг, чьим главным достижением был вдавленный в диван силуэт, а главным развлечением — посиделки с друзьями, меня более не устраивал. 

Людмила Викторовна, до этого момента относившаяся ко мне с холодным высокомерием, внезапно проявила горячий интерес к сохранению нашего брака. Мне кажется, она просто осознала, что после расставания ее ненаглядный сын может снова осесть на ее территории. Другой логики в ее внезапной жажде примирения я не нашла. 

— Неужели ты готова растить дочь в неполной семье? Он обеспечивает, не поднимает на тебя руку. Чего тебе еще надо? — взывала она к моей совести. 

Выходило, я должна была быть безмерно благодарна за то, что он не алкоголик и не тиран. Блестящая перспектива. Объяснять что-либо этой женщине было бессмысленно. Сам Степан на мое предложение о разводе лишь пожал плечами и на следующий день переехал к приятелю. Мы договорились об алиментах устно — делить было нечего, жилье изначально мое. Он прихватил только свой игровой компьютер, от которого я с радостью избавилась. 

Спустя несколько месяцев он уже обживался с новой пассией, а вскоре Людмила Викторовна, сияя, сообщила о скором пополнении. Но это событие не отвлекло ее от наблюдений за мной. 

Вскоре после нашего расставания она явилась с официальным визитом. Заявила, что, хоть я ей и не сноха, но Алиса — ее кровь, и видеться она с ней будет. Я не стала препятствовать. Под этим соусом она и начала свои еженедельные инспекции. 

Это было удивительно, ведь раньше она ограничивалась редкими звонками по праздникам. Теперь же ей стало жизненно необходимо изучать обстановку: не появился ли у меня мужчина, не трачу ли я скудные средства ее сына на излишества. 

После развода наша жизнь с дочкой преобразилась. Раньше суббота уходила на генеральную уборку и готовку еды на неделю вперед, а воскресенье — на пассивный отдых. Теперь дома стало гораздо чище и уютнее без вечного бардака Степы. Готовить на двоих — одно удовольствие. 

Мы стали открывать для себя город: ходили в музеи, гуляли в ботаническом саду, встречались с моими подругами и их детьми. Эта новая, насыщенная жизнь, судя по всему, не давала покоя моей бывшей свекрови. 

— Ты таскаешь ребенка по каким-то сомнительным мероприятиям! Это неправильно! — упрекала она. 

— Мы просто отдыхаем. Алисе нравится, у нее появляются новые друзья. 

Ее это не убеждало. По ее разумению, мы должны были сидеть в четырех стенах. На мой резонный вопрос «чем заниматься?» у нее был готовый ответ — приучать девочку к хозяйству. 

Как-то раз, вернувшись с пикника, я оставила на полке в прихожей новую панаму. Очередной визит свекрови начался с триумфального шествия с этой панамой в руке. 

— Ты приводишь сюда посторонних мужчин?! — прошипела она. 

Оказалось, детский головной убор она приняла за вещь некоего тайного любовника. Мой ответ, что даже если бы это было так, то ее это не касается, поверг ее в шок. 

Она начала причитать, что у меня нет на это права, ведь я мать, и все мои мысли должны быть о ребенке, а не о личной жизни. 

Терпение мое лопнуло. 

— А вашего сыночка это правило не касается? У него новая семья, а про старую он и не вспоминает! Когда он в последний раз звонил Алисе? Алименты я месяцами не вижу! 

— Это ты его выгнала! Мужчине простительно, он по-другому устроен! А на матери — главная ответственность! — парировала она. 

В тот день я впервые в жизни выставила ее за дверь. Твердо объявила, что мой дом для нее закрыт. Видеться с внучкой — в парке, у себя в гостях, но порог моей квартиры ей больше не переступить. 

Она грозила жалобами во все инстанции, кричала, что я плохая мать. Я ответила, что это ее право, но своего решения не изменю.