Ты пропадешь без меня! — кричал муж, уходя, но получилось все наоборот

Я прожила с Игорем двенадцать лет. Он был тем, кто всегда знал «как лучше»: выбирал, с кем общаться, как тратить деньги. Мы познакомились, когда мне было двадцать два — я работала официанткой, он — менеджером в автосалоне. «Ты слишком доверчивая для этого мира», — говорил он, и я думала, он так проявляет заботу. После свадьбы я бросила работу: «Зачем? Я обеспечу». Обеспечил. Минимальную сумму на «женские мелочи», отчеты за каждую копейку, упреки, если я просила больше.  

Сначала я оправдывала его. «Он переживает за наше будущее», — думала, когда он проверял мои сообщения. «Он хочет защитить меня», — убеждала себя, отказываясь от встреч с подругами. Но когда в тридцать три я обнаружила, что боюсь купить новую помаду без его одобрения, поняла: это не жизнь. Это тюрьма.  

Он ушел сам. После ссоры, в которой я впервые отказалась отрезать общение с единственной подругой, переживавшей развод. «Ты меня не ценишь! — орал он, хлопая дверьми. — Ты пропадешь без меня! Через месяц приползешь просить вернуться!» Я не стала кричать в ответ. Просто стояла у окна, слушая, как его машина рвет тишину ночи.  

Первые дни я жила как в тумане. Открывала холодильник, наполненный его любимыми полуфабрикатами, и не могла проглотить кусок. Включала телевизор, чтобы заглушить мысли, но пугалась каждого звука. Мне было страшно не от одиночества — от свободы.  

На пятый день пришло сообщение: «Ну что, сдаешься?». Я удалила его. Потом взяла паспорт и пошла в банк. У меня был свой счет, о котором он не знал, с деньгами, которые копила годами, продавая вязаные свитеры через знакомых. Сумма была смешной, но своей.  

— Хочу открыть вклад, — сказала я кассиру.  

Потом зашла в парикмахерскую.  

— Коротко и… не знаю, как, — растерялась я перед зеркалом.  

— Сделаю так, чтобы вы проснулись и улыбнулись, — мастер улыбнулась.  

Когда я увидела стрижку — легкие каштановые волны вместо длинных прядей, которые Игорь называл «единственным достоинством» — заплакала. Впервые от счастья.  

Через неделю я нашла работу. Помощницей в цветочный магазин. Хозяйка, женщина лет пятидесяти с татуировкой в виде розы на руке, посмотрела на мое резюме и рассмеялась:  

— Да мне хоть кто-то нужен, лишь бы не воровал. Когда выходите?  

Я научилась составлять букеты. Запоминала названия цветов, смешивала оттенки, общалась с клиентами. Первую зарплату потратила на курсы флористики. Игорь звонил каждые три дня:  

— Не надоело бороться? — ехидничал он.  

— Нет, — отвечала я, заканчивая композицию из эустом.  

— Ты все равно прогоришь! — кричал он в трубку.  

Я прогорала. Но только в мастерской, когда училась обращаться с термоклеем.  

Через полгода я арендовала крошечное помещение под свою студию. Первый заказ — свадьба подруги, которую Игорь когда-то запрещал мне видеть.  

— Ты выглядишь… иначе, — сказала она, разглядывая декор.  

— Живой? — улыбнулась я.  

— Счастливой.  

В день открытия пришел Игорь. В костюме, который я когда-то гладила по выходным.  

— Ну что, наигралась? — он оглядел студию с презрительной усмешкой. — Закроешься через месяц.  

— Возможно, — кивнула я, поправляя табличку на стене: «Анна. Флористика и декор».  

— Вернись, — его голос внезапно дрогнул. — Я… помогу.  

— Помощь мне больше не нужна.  

Он ушел, оставив след дорогого парфюма в воздухе, пахнущем пионами и свежей зеленью.  

Сегодня у меня два сотрудника и очередь на полгода вперед. Я купила квартиру — маленькую, солнечную, с окнами в парк. Иногда Игорь пишет: «Ты все еще гордишься?». Я не отвечаю. Гордость — не то, что я чувствую.  

Когда я развозила заказ на юбилей, увидела его у метро. Он сидел на лавочке, мятый, с телефоном, который я когда-то ему подарила. Наша взгляды встретились. Я хотела остановиться, спросить, как он. Но вместо этого улыбнулась и нажала на газ.  

Он был прав: без него я «пропала». Исчезла та, что боялась собственной тени. А вместо нее осталась я — та, что научилась летать, когда перестала бояться упасть.