Ты не мужик! – заявила я зятю, который не может обеспечить семью деньгами

Я стою на пороге их кухни, сжимая в руках сумку с банками солений. Дочь Марина гладит школьную форму внучки у плиты. Зять Витя ковыряет вилкой котлету.  

— Опять задержка зарплаты? — ставлю на стол банку с огурцами. — Или опять «перспективный проект» ваш прокис?  

Витя вздрагивает. Так он делал, когда я впервые пришла к ним через месяц после свадьбы и застала дочь за починкой его ботинок суперклеем.  

— Мам, не надо сейчас, — шепчет Марина, но я уже не могу.  

— Полгода! — стучу пальцем по столу. — Полгода ты обещаешь найти нормальную работу. А Маша в прошлом месяце на экскурсию не поехала, потому что «папа занят важным делом». Каким, интересно? Сидит в гараже с дружбанами, паяет эти свои схемки!  

Витя вскакивает, опрокидывая стул. В глазах ярость:  
— Вы вообще ничего не понимаете! Мы разрабатываем...  
— Разрабатываете! — перебиваю. — В сорок лет пора уже не разрабатывать, а кормить семью! Мужик ты или нет?  

Тишина. Марина ставит утюг. 

— Мама, ты переходишь границы, — голос дочери тихий. Витя уже хватает куртку.  

— Витя, подожди! — Марина бросается к нему, но он резко отстраняется.  

— Нет. Пусть твоя мама, наконец, услышит правду, — он поворачивается ко мне, и я впервые вижу в его взгляде не виноватость, а ярость. — Знаете, почему я терплю ваши выходки пять лет? Потому что вы — живое напоминание о том, как Марина плакала в подъезде, когда вы назвали её дурой за выбор «неудачника». Вы думаете, я не знаю про ваши «случайные» переводы ей на карту? Про то, как вы втихаря оплачиваете репетитора для Маши?  

Мне кажется, земля уходит из-под ног. Марина закрывает лицо руками.  

— Пап, что происходит? — из комнаты выходит Маша в медвежьих тапочках. Ей семь.  

— Иди, солнышко, папа с бабушкой... обсуждают работу, — Марина подхватывает её на руки. Дверь в детскую захлопывается.  

— Вы гробите её веру в меня каждый день! — Витя шагает ко мне. От него пахнет паяльной кислотой и дешёвым кофе. — Да, я не банкир. Да, мой стартап третий год «не взлетает». Но когда Марина попала в ДТП, это я три месяца таскал её на процедуры. Когда у вас был ковид, это я поил вас бульоном! Где тогда были ваши «настоящие мужики»?  

Я отступаю к холодильнику, задевая магнитик «Лучшему папе». Он упал, разбившись на осколки.  

— Витя... — начинаю, но он уже надевает кроссовки.  

— Спасибо за огурцы. И передайте своему другу-бизнесмену, что его предложению о «месте водителя» я предпочту голодовку.  

Дверь хлопает. Марина плачет. Я подхожу, чтобы обнять её, но она отстраняется:  

— Ты довольна? Теперь он уйдёт. Как папа.  

В горле ком. Вспоминаю, как двадцать лет назад кричала мужу: «Ты не мужик!», а он хлопнул дверью — навсегда.  

— Он вернётся, — цепляюсь за эту мысль, как за спасательный круг.  

— Если не вернётся, — Марина встаёт, вытирая лицо ладонью, — я пойду к нему. Даже в гараж. Потому что он... — голос срывается, — ...он всегда возвращался. Даже когда я не заслуживала.