— Ты еще не женился на ней, а она уже на твоей шее сидит, — заявила будущая свекровь

Будущая свекровь сказала это так громко, что даже официант у стойки вздрогнул: 

—  Ты еще не женился на ней, а она уже на твоей шее сидит!  

Всё это было предсказуемо.  

Мы с Артёмом познакомились на работе. Сначала дружили, потом стали встречаться. Через год он сделал предложение. Я согласилась, хотя его мать, Валентина Сергеевна, с первого дня смотрела на меня как на недоразумение.  

Она жила в другом городе, но каждые выходные приезжала «проведать сыночка». Наш первый ужин втроём закончился её вердиктом: «Худющая. Рожать не сможет». Артём отшутился, но я запомнила.  

Когда мы решили съехаться, я настояла: будем делить расходы пополам. Аренда, коммуналка, еда — всё 50/50. Я зарабатывала даже чуть больше, но Валентине Сергеевне это было неважно. В её картине мира мужчина должен содержать женщину. А если не содержит — значит, женщина «ненастоящая».  

В тот злополучный день мы сидели в кафе. Валентина Сергеевна приехала «обсудить свадьбу», но вместо платьев и цветов заговорила о деньгах:  

— Ты хоть понимаешь, сколько Артём на тебя тратит? — начала она, отодвигая тарелку с недоеденным салатом. — Квартира, рестораны, твои капризы...  

— Мам, мы всё пополам, — попытался встрять Артём, но она его не слушала.  

— Пополам? — переспросила она. — А кто платил за ее ноутбук, когда сломался? Кто в прошлом месяце покрыл ее долг по кредиту?  

Я замерла. Артём покраснел:  

— Это личное...  

— Личное? — перебила она. — Ты еще не женился на ней, а она уже на твоей шее сидит!  

В кафе стало тихо. Артём потупился, а я поняла: он брал деньги в долг и не говорил матери.  

Ссориться было бессмысленно. Валентина Сергеевна уже решила, что я «альфонсиха», и факты её не переубедят. Нужен был её собственный «момент истины».  

Я вспомнила, как Артём упоминал: его мать терпеть не может, когда с ней спорят, но уважает тех, кто «крепко стоит на ногах». Значит, нужно было показать ей мою «силу» — в прямом смысле.  

Через неделю я пригласила их обоих в свою квартиру. Не в нашу с Артёмом съёмную однушку, а в ту, что купила два года назад. Об этом даже Артём не знал.  

Валентина Сергеевна вошла, оглядывая стены с презрением:  

— И что это за коробка?  

— Моя квартира, — ответила я, подавая ей чай в кружке с логотипом моей фирмы. — Купила, пока училась в магистратуре и работала. Сейчас сдаю, но решила показать вам.  

Артём остолбенел:  

— Ты никогда не говорила...  

— Ты не спрашивал, — улыбнулась я.  

Пока они ходили по комнатам, я достала папку с документами: договор купли-продажи, квитанции об оплате, налоговые декларации. Валентина Сергеевна молча листала бумаги, а я добавила:  

— Артём брал в долг, потому что копили на свадьбу. Его зарплаты не хватало. 

Её щёки стали цвета свёклы. Артём заерзал:  

— Зачем ты это сказала?  

— Чтобы мы все спали спокойно, — ответила я, глядя на его мать.  

Валентина Сергеевна уехала в тот же день. На прощание бросила:  

— Гордячка.  

— Самостоятельная, — поправила я.  

Артём сначала дулся, но к вечеру признался:  

— Прости, что не сказал маме про наши договорённости.  

— Ничего, — ответила я. — Теперь она знает, что твоя шея свободная.  

Он засмеялся, а я поняла: его мать больше не придёт с проверками. Она ненавидела проигрывать больше, чем «альфонсих».