– Своей матери она туры дарит, а мне – какие-то обноски! – возмущается свекровь после каждого праздника

Приближение дня рождения моей свекрови, Маргариты Степановны, всегда отзывается во мне тягостным предчувствием. Я уже заранее знаю, что стану главной мишенью для ее недовольных взглядов и колких замечаний, хотя моя вина в этой ситуации — призрачна. 

У меня есть родная сестра, Лена. Мы с ней не просто родственницы, а подруги. Ее муж, Андрей, давно стал своим. А вот у моего супруга, Антона, есть сестра, Ирина. Отношения между ними натянутые, доходящие до ледяной вежливости. Мне же общение с золовкой и вовсе противопоказано. Наш последний конфликт, когда она, разгоряченная вином, попыталась приревновать на пустом месте, поставил жирную точку. После этого я приняла твердое решение держаться от нее подальше. 

Мы с Леной давно нашли идеальную формулу для подарков нашей маме. Мы объединяем средства и покупаем одну, но по-настоящему ценимую вещь. То мы обновляем ей мебель в гостиной, то организуем путешествие, то дарим Smart-телевизор. Это удобно, экономно, и результат всегда радует. 

С Маргаритой Степановной все иначе. Мы с мужем могли бы преподносить и ей нечто столь же значимое, но здесь в игру вступает Ирина. Предложение Антона сделать общий презент сестра встречает в штыки. 

— У нас сейчас трудный период, — говорит она, разглядывая свой маникюр. — Вы же не будете против, если мы ограничимся скромным сувениром? 

После двух таких попыток мы отступили. Я не намерена нести все расходы, позволяя Ирине и ее мужу красоваться нашим щедрым даром. Мы не бедствуем, но и не обладаем безграничными ресурсами. Не вижу смысла сорить деньгами ради показной благодарности. 

Потому мы теперь дарим свекрови подарки отдельно. Они, бесспорно, качественные и продуманные, но их цена, конечно, ниже, чем могла бы быть при нашем объединении с семьей Ирины. 

Моя свекровь отказывается понимать эту простую арифметику. Она принимает коробку с изящным кашемировым палантином, кисло улыбается. 

— Благодарю, милые. Очень мило. 

А затем, в течение нескольких недель, терзает телефонными звонками моего мужа. Ее главный посыл всегда один и тот же: я, во всем виновата именно я. 

— Нетрудно догадаться, кто настраивает против матери, — слышу я обрывки ее монологов. — Своей родительнице она, небось, и туры на Мальдивы дарит, а мне — обноски какие-то. 

Антон пытался втолковать ей суть проблемы, объяснял про Ирину и ее вечные финансовые затруднения. Все бесполезно. Она упорно считает, что это я, скупая и расчетливая, шепчу ему на ухо запреты. 

Между тем, его сестра со своим супругом могут явиться на торжество с баночкой дешевого варенья и парой носков. И это не будет вызывать у Маргариты Степановны ни малейшего протеста. Ее младшая, ненаглядная дочь. По словам Антона, в их детстве Ирина всегда оставалась белой и пушистой, даже когда проказничала. Ничего не изменилось и теперь, ее снисхождение распространилось и на зятя. 

А я — козел отпущения. Та самая невестка, которая разлучает сына с матерью и транжирит все деньги на свою семью. 

Иногда мне хочется махнуть на все рукой и перестать участвовать в этой унизительной ярмарке тщеславия. Но Антон любит свою мать. И я снова проведу не один час, листая сайты в поисках того самого, идеального подарка, который все равно окажется не тем. И снова буду виновата. 

Даже если выбор полностью ляжет на плечи мужа, это ничего не изменит. Упреки все равно посыплются в мою сторону. Так уж лучше нести ответственность за собственный провал, чем за чужой.