Свекровь признает только внучку, а внука даже на руках держать не хочет

Вы не поверите, с каким нетерпением моя мама ждала внуков. Каждый наш с мужем визит к родителям заканчивался одним и тем же вопросом, произнесенным с придыханием: «Ну что, я уже скоро стану бабушкой? Или вам кого-то более квалифицированного надо?» Мы с Сашей только переглядывались и отшучивались. В общем, к моменту, когда мы наконец сообщили ей о беременности, она была на седьмом небе от счастья.
Рождение дочки и вовсе стало для неё главным событием в жизни. Она буквально парила над землёй! Но эйфория, как оказалось, имеет срок годности. Не прошло и полугода, как я снова услышала заезженную пластинку, только теперь с новым текстом: «Один ребёнок — это же эгоист по определению! Ему же скучно будет! Срочно нужен второй! Ну когда уже?»
Мы с мужем, конечно, тоже хотели второго, но мечтали хотя бы немного прийти в себя после бессонных ночей и бесконечной стирки ползунков. Как-то вечером, за кружкой чая, я пожаловалась Саше:

— Представляешь, мама опять сегодня лекцию читала о преимуществах многодетности. Прямо как на партийном собрании.
Саша рассмеялся: 
—Ну что поделать, у неё теперь новая миссия. Раньше была «мама-наседка», теперь стала «бабушка-стратег». Главное, чтобы в её планы наши силы и нервы входили.
Мама, конечно, помогала, чем могла. После родов она взяла трёхнедельный отпуск и носилась с Алиской, как с писаной торбой. Но потом вышла на работу, и её визиты стали реже, но зато какими интенсивными! Она приезжала и буквально не выпускала внучку из рук. Мы с мужем шутили, что отбираем у неё ребёнка, как на ринге — только без перчаток.
— Мам, дай я её покормлю, она же уже есть просит! 
—Ничего, я сама, я сама! — отвечала она, уворачиваясь от меня с ребёнком на руках. — Я её и накормлю, и переодену, и выгуляю. Я же бабушка, мне положено!
Чем старше становилась Алиса, тем больше в ней проступали мамины черты. Это приводило её в неописуемый восторг. Она даже притащила свой старый альбом с чёрно-белыми фотографиями и, тыча пальцем в своё трёхлетнее изображение, торжествующе спрашивала:

— Ну что, похоже? Да вы что, это же один в один! Кто больше хотел внуков, тот, видимо, и гены свои прокачал сильнее!
Она действительно проводила с Алисой каждую свободную минуту, заваливая её игрушками, платьями и тоннами сладостей. Казалось, её любви и энергии хватит на десятерых.
Когда дочка пошла в садик, мы с мужем с облегчением выдохнули и… узнали о второй беременности. Не совсем по плану, но мы были рады. Сообщили маме. Реакция была… сдержанной.
— Ну, поздравляю, — как-то сухо сказала она по телефону. — Здоровья вам.
Я тогда подумала: ну, наверное, вся её нежность уже ушла на первую внучку, вот и нет прежнего энтузиазма. Но настоящая странность началась после рождения сына. Мама приехала на выписку, подержала Егора на руках ровно три минуты и тут же переключилась на Алису:

— Иди ко мне, моя копия! Ой, как я по тебе соскучилась!
С тех пор так и повелось. Её визиты по-прежнему были посвящены исключительно старшей внучке. Она привозила ей подарки, водила на прогулки, а на младшего лишь бросала беглый взгляд. Когда я впервые осторожно намекнула на это, она отмахнулась:
— Да что ты, Мила! Я его очень люблю! Просто я уже не молодая, с младенцами тяжеловато. Они же такие хрупкие, боюсь дышать на них лишний раз.
— Понимаю, — не выдержала я как-то. — С лежачим и спящим младенцем, конечно, не справиться. А вот с четырёхлетним «ураганом», у которого батарейки не садятся никогда, — это запросто.
Мама лишь пожала плечами. Ситуация становилась не просто обидной, а по-настоящему тревожной. Все вокруг уже заметили эту вопиющую несправедливость. Однажды я прямо спросила её:
— Мам, что происходит? Почему ты совсем не обращаешь внимания на Егорку? Он же твой внук!
Она посмотрела на меня с искренним удивлением, как будто я спрашиваю про погоду на Марсе. 
—Да что ты такое говоришь! Как я могу не любить мою девочку? Ты просто посмотри на неё! Она же вылитая я в детстве! Разве это не чудо?
— Чудо, — вздохнула я. — Но Егор — тоже чудо. И он тоже часть нашей семьи. Он скоро подрастёт и всё поймёт. Тебе не жалко?
Но мои слова, кажется, разбивались о глухую стену её восторга перед «своей копией». Она не настраивала Алису против брата, нет. Она просто делала вид, что его не существует. А это, по-моему, ещё хуже. И как теперь быть — я не знаю. Это же моя мама, и я её очень люблю. Но я также люблю своих детей и хочу, чтобы они росли в атмосфере справедливости и одинаковой бабушкиной ласки. А получается, что у нас в семье нарисовалась какая-то невидимая, но очень прочная стена. И я пока не придумала, как её разрушить.