Сосед остался без жены, и я стал замечать, что он начал заглядываться на мою

Жизнь в нашем панельном доме текла предсказуемо и тихо. Пока не разбился соседский «аквариум». Игорь из квартиры напротив, всегда такой шумный и уверенный, живший с молодой женой Ингой, вдруг стал ходить по подъезду один. Шелест сплетен донесся быстро: развод. Игорь остался один в своей трешке. 

Сначала я пожалел мужика. Кивал при встречах. Но жалость быстро сменилась настороженностью. Я стал ловить его взгляд. Не на меня. На Наташу. Мою жену. 

Сначала это были просто затянувшиеся мгновения, когда они сталкивались в лифте или у мусоропровода. Я списывал на рассеянность. Потом появилась улыбка. Слишком широкая, слишком заинтересованная, когда он здоровался с ней. А однажды, выйдя за сигаретами, во дворе я увидел их у лавочки. Наташа что-то рассказывала, смеялась, а он… Он не просто слушал. Он буквально впитывал ее, его взгляд ползал по ее лицу, шее, рукам. У меня в желудке похолодело, а кулаки сжались. 

— Наташ, пошли уже! — крикнул я громко. Она вздрогнула, улыбнулась мне, попрощалась с Игорем. Он кивнул, но взгляд его скользнул по мне как по пустому месту, тут же вернувшись к спине Наташи. Наглость. Чистейшей воды наглость. 

Каждый следующий день приносил новую каплю яда. Его "случайные" появления в подъезде именно в то время, когда Наташа возвращалась с работы. Его комплименты, брошенные как бы невзначай: 

— Наталья, вы сегодня просто сияете! — сказал он ей как-то, проходя мимо нашей двери, пока я открывал замок. 

— Спасибо, Игорь, — смущенно улыбнулась она, не видя, как его глаза снова задержались на ней неприлично долго. 

Меня это бесило. Не слепая ревность – я доверял Наташе. Бесила эта наглая, бесцеремонная оценка моего любимого человека. Как товара на рынке. Как будто его развод дал ему право сканировать чужих жен. Я чувствовал, как во мне клокочет что-то темное. Но драться? Орать? Это было бы слишком мелко, слишком по-скотски. И бесполезно. Нужно было что-то… тоньше. 
Я вспомнил их с Ингой. Их громкие ссоры через тонкие стены до развода. Один эпизод врезался особенно – их спор о детях. Инга хотела, Игорь яростно отмахивался: "Детей заводить? Да ты что! Я и себя-то еле содержу! Они же деньги жрут, как…" Дальше шел непечатный эпитет. 

Я выждал момент. Как-то вечером, вынося пакет с мусором, я "случайно" пересекся с Игорем в полутемном пролете между этажами. Он шел наверх, я спускался. Увидев меня, он сделал вид, что углублен в мысли, намереваясь пройти мимо. Я остановился, блокируя узкий проход. 

— Приветствую, Игорь, — сказал я спокойно. — Как ты? Одному тяжеловато, наверное. 

Он нахмурился, не ожидая разговора. 

— Да нормально… Привыкаю. 

— Понимаю, — кивнул я, делая вид, что размышляю. — Хотя… дети бы скрасили, наверное. Вот мы с Наташей думаем уже о втором. Шумно, хлопотно, конечно… но оно того стоит. Жизнь наполняют. — Я сделал паузу. И добавил, чуть замедляя речь, в точности воспроизводя его интонацию и грубый оборот того давнего спора: — Хотя… кому-то они, конечно, кажутся просто "жрущими деньги, как…" — я намеренно не договорил последнее слово, лишь многозначительно приподнял бровь. 

Эффект был мгновенным. Весь его напускной лоск, уверенность – испарились. Лицо побледнело, потом покрылось нездоровым румянцем. Он понял все. Понял, что я знаю. Знаю его истинное лицо, его цинизм, его мелочность. Знаю и могу напомнить в любой момент. Его взгляд, всегда такой нагло-оценивающий, вдруг стал избегающим, почти испуганным. 

— Да… — он сглотнул. — Это… да. — Он поспешно отступил в сторону, давая мне пройти. — Извини, мне пора… 

Я кивнул, пропуская его. Он почти побежал вверх по лестнице, не оглядываясь. Больше я не видел его "заинтересованных" взглядов. Он стал невидимкой, спешащим мимо с опущенной головой.