Сделал замечание матери ребенка, а в ответ получил столько оскорблений, что еле сдержался

Сегодняшний поход в магазин запомнится надолго. Я стоял в очереди на кассе, устало разглядывая полки со жвачками, когда в бок со всей детской мощью ткнули тележкой. Больно. Оглянулся — карапуз лет пяти, довольный собой, уже целился для нового «заезда». 

— Малыш, — сказал я спокойно, но так, чтобы услышала его мать, копающаяся в кошельке рядом, — будь осторожнее, пожалуйста. Тележкой можно ударить. 

Мать подняла голову. Взгляд — как у раненой львицы, увидевшей угрозу детенышу. Только угрозой был я. 

— Ах, будь осторожнее?! — ее голос, сиплый от сигарет, взвизгнул. — Он же ребенок! Что вы к нему прицепились, взрослый дядька? Вам заняться нечем? Может, у вас своих детей нет, вот и чужих воспитываете? Неудачник! 

Слова обрушились, как град камней. Кровь ударила в виски. Внутри все закипало от несправедливости и этой вопиющей наглости. Неудачник. Бездетный. Мужик, которому заняться нечем. Каждое слово – укол ниже пояса. Очередь замерла, все смотрели на нас. Стыд и ярость боролись во мне. Заорать в ответ? Толкнуть ее тележку? Рука сама потянулась к моей – не оттолкнуть, а схватить… 

Я вдохнул. Воздух заполнил легкие, прохладный и отрезвляющий. Нет, пронеслось в голове. Опуститься до ее уровня – значит проиграть. 

— Мадам, — начал я спокойно, — я сделал замечание не ребенку, а вам. О том, что ваш сын чуть не сбил с ног пожилую женщину минуту назад, а сейчас ударил тележкой меня. — Я показал на тонкую красную полосу на руке. — Я не воспитываю вашего ребенка. Я прошу вас, как его мать, обратить внимание на его поведение в общественном месте. Чтобы он не причинил вреда себе или другим. Это называется ответственность. 

Она открыла рот, наверное, для новой порции грязи, но я не дал ей вставить слово. Продолжал тем же ледяным, негромким тоном, который резал тишину лучше крика: 

— Ваши оскорбления в мой адрес — лишь демонстрация вашего собственного воспитания и уровня культуры. Очень показательная. Я не буду вам отвечать тем же. Это ниже моего достоинства. Но запомните: следующий, кого ударит ваша «невинная» тележка, может оказаться не таким терпеливым. Или с травмой, которая потребует вызова полиции. Подумайте об этом. Хорошего дня. 

Я повернулся к кассе, как будто ничего не произошло, протянул банку кофе кассирше. Атмосфера вокруг была наэлектризованной. Слышалось сдавленное покашливание, шепот. Я не смотрел на ту женщину. Не хотел видеть ни ее побежденности, ни нового приступа ярости. 

Через пару секунд я услышал резкий рывок тележки и ее сиплый шепот, обращенный к сыну: 

— Пошли отсюда, быстро! 

Они ушли, протискиваясь мимо очереди. Мать не смотрела ни на кого, ее щеки. Не знаю, было ли ей стыдно, или она просто злилась еще сильнее. Но она ушла. Без новых сцен. 

Когда я вышел из магазина, солнце било в глаза. Адреналин еще пульсировал в крови, но гнев сменился странным спокойствием. Я не опустился.

Не наорал. Не пустил в ход кулаки. Я дал отпор не силой крика или оскорбления, а силой фактов, спокойствия и этой ледяной вежливости, которая, как оказалось, ранит куда глубже, чем мат. Я поставил ее на место, показав зеркало. И в этом зеркале ей явно не понравилось то, что она увидела.