После очередного «ты должна извиниться перед мамой» от мужа, я очень старательно извинилась и оставила его с ней

Муж метался по комнате. 

— Ты должна извиниться перед мамой, ей больно. Она готова ради нас на всё, а мы платим ей чёрной неблагодарностью. 

— В чём конкретно я провинилась? Лишь вежливо попросила не заглядывать ко мне в обеденный перерыв. Я в это время занята. 

— Ты буквально указала ей на дверь! — он повысил тон. — У неё из-за этих переживаний снова голова раскалывается. Пришлось покупать новые лекарства. 

Его мать будто специально выбирала моменты, когда я погружалась в проекты, чтобы нагрянуть с визитом. Она усаживалась в кресло с видом полновластной хозяйки, а её расспросы о наших личных делах не имели границ. После её вторжений мне приходилось допоздна засиживаться за компьютером, навёрстывая упущенное. В тот раз я не выдержала и мягко намекнула, что рабочие часы — не лучшее время для общения. Реакция последовала мгновенно: сынок получил полный отчёт о моей чёрствости, и в нашем доме наступила ледяная зима. 

Сергей демонстративно молчал, ужинал в одиночестве и запирался в кабинете. В конце концов, я сломалась, решив проявить мудрость, и набрала номер свекрови. 

— Вот и славно, — просипела она в трубку. — Родные люди должны держаться вместе, а не конфликтовать по пустякам. 

Вскоре её визиты возобновились. Мне пришлось адаптироваться: я стала проводить дни в уютной кофейне, где могла спокойно трудиться. 

Не сумев застать меня в будни, она переключилась на выходные. Теперь её приезд ознаменовывался появлением на нашей кухне гигантских сковородок с жареной картошкой и тяжёлых салатников с майонезом

— Спасибо, но мы придерживаемся иного рациона, — сквозь зубы говорила я. — У меня сегодня овощи-гриль, а Сергей тоже поддерживает моё стремление к здоровой еде. 

— Можешь себя морить, как хочешь, но мой сын не должен голодать! — отрезала она. — Ему нужны настоящие мужские силы, а не твои травки. 

Я пыталась втолковать основы сбалансированного питания, но это было бессмысленно. 

— Мама огорчилась, что её кулинарию снова отвергли, — ворчал позже Сергей. — Неужели нельзя было просто похвалить её старания и сделать пару глотков того супа? 

— Я не из вредности, я искренне беспокоюсь о нашем с тобой здоровье. 

— Выходит так, будто тебе надо лишь уколоть её побольнее, — вздыхал он. 

Валентина Ивановна снова впала в обиду, и в следующий выходной не появилась. Сергей сам поехал к ней. Вернулся хмурый. 

— Мама говорит, что её тут не ценят. Что она больше не переступит наш порог. 

— Подумаешь, скоро её гнев уляжется, — пожала я плечами. — Мы же договорились уважать личное пространство друг друга. 

— В моей семье не принято прогонять старших! — вспылил он. — Ты обязана наладить с ней отношения и принести извинения. 

Я не видела за собой вины, но ради мира в доме капитулировала. Я отправилась к ней сама. 

— Я приношу извинения за каждую фразу, произнесённую мной за эти три года, — говорила я. — Простите, что посмела вторгнуться в ваш идеально отлаженный мир и полагала, наивная, что смогу создать с вашим сыном семью, не став его тенью. Простите за все те усилия, что вам пришлось потратить, терпя моё присутствие рядом. 

— Я не вполне понимаю: это извинения или новый выпад? — насупилась Валентина Ивановна. — И не надейся, что я буду вечно всё прощать. Сергей слишком мягок с тобой. 

Я развернулась и, не сказав больше ни слова, вышла. Она, конечно, тут же бросилась к телефону. Я же шла домой твёрдым шагом, игнорируя вибрацию телефона в сумочке. Я долго тешила себя иллюзиями, но не собиралась вечно быть марионеткой. Я дала себе слово: если, переступив порог, первое, что я услышу — это упрёки, я уйду. 

— Как ты смела так оскорбить маму?! — рявкнул он, даже не спросив, где я была и всё ли в порядке. 

— Всё встало на свои места, — тихо ответила я, проходя в спальню. 

Он не воспринял мой уход всерьёз, списав всё на очередной каприз. Я же устала бороться за мужа с его матерью. Нашла съемное жилье, подала на развод. Сергей не стал сопротивляться — его матушка убедила его, что он достоин лучшей доли.