После 30 лет мой организм начал давать такие сбои, что я уже готова на стенку лезть

Когда-то я жила с уверенностью, что со мной всё нормально. Ну, правда. Обычный человек. Не суперздоровый, конечно, но и не ходячая аптека. Болячки?

Аллергии? Да не, не про меня. Разве что в детстве был диатез — но это почти у всех, не считается. В больницах не лежала, даже аппендицит не удосужился проявиться.

А потом — бах. Перевалило за тридцать, и мой организм начал сыпаться, как старый шкаф. Ощущение, что где-то внутри была кнопка «срок годности», и кто-то её нажал.

Первым подло предал меня… кофе.

— Ну не ты ли был моим утренним спасением?! — вздыхала я, глядя на кружку ароматного напитка.

Я не гурман, не кофейный сноб. Могла растворимый заварить в пластиковом стакане и радоваться. Главное — бодрит! А теперь? Стоит сделать глоток — и через десять минут я уже в обнимку с унитазом. Романтика.

И самое обидное — я долго не могла связать эти два события: кофе и резкий «побег» в туалет. Всё думала, может, не то съела, может, простыла... А потом до меня дошло. Попробовала убрать кофе — и о, чудо, живот замолчал. Ужасно обидно, но попрощалась с любимым ритуалом.

Ну ладно, переживём. Подумаешь — кофе. Переобуюсь на чай.

Но нет. Следующей решила выйти из чата… капуста.

КАПУСТА, Карл!

Тушёная, квашеная, в супчике — я с детства её обожаю. А теперь? Стоит съесть ложку борща — и всё, начинается гастро-шоу. Бурление, газы, драматичный бой в животе. Муж как-то сказал:

— Ты что, завела внутри крокодила?

Я только стонала в ответ.

И вот ближе к тридцати пяти — новый удар. Лактоза. Молочка тоже больше не моя подружка. До этого я вообще думала, что непереносимость — это врождённое. Типа есть она или нет. А оказывается, можно просто... разлюбить молоко посреди жизни.

Сначала — прыщи. И не только на лице. Спина, грудь. Словно я снова подросток, только без надежды, что всё скоро пройдёт.

Пошла сдаваться анализам. Ответ холодный, как йогурт из холодильника:

— У вас, видимо, развилась лактозная непереносимость. Придётся исключить молочные продукты.

А я же уже кофе себе заменила на чай с молоком, пыталась обмануть организм, мол, это почти то же самое... Но нет, он не дурак. Всё понял. И объявил забастовку.

Теперь я — ходячий список ограничений. И, кажется, это навсегда. Иногда страшно даже подумать, что ещё может вылезти. А вдруг — глютен? А вдруг — мясо?
Но знаете, с чем тяжелее всего? С родственниками.

Мама, свекровь — как сговорились. Им абсолютно наплевать на мои проблемы.

— Ну что ты выдумываешь? — говорит мама. — Я тебе это блюдо с детства готовила, ты же ела и ничего!

— Да, мама, тогда я ещё была почти нормальной, — вздыхаю я. — А теперь — увы.

Но она не сдаётся. Может втихаря молока влить в пюре. Или сметанку в соус добавить. Как будто я не замечу. И каждый раз — одно и то же:

— Это же твоя любимая еда! Ну съешь хоть чуть-чуть!

Свекровь тоже не отстаёт. Живёт в частном доме, у неё всё своё, и вот каждый раз:

— Я капусту свою тушила, тебе в контейнер положу!

— Не надо, я не ем...

— Ой да ладно! Домашняя капустка никому не повредит!

— Ну разве что моему кишечнику, — бурчу я себе под нос.

Иногда мне кажется, что они обе просто хотят, чтобы я при всех позорно "сдулась" на семейном празднике. Ну типа: вот, смотрите, выдумывает — а организм-то взбунтовался!

Муж смотрит на это всё и разводит руками:

— Я бы уже психанул и уехал жить один на тайгу.

— А я бы поехала с тобой, если бы знала, что там нет капусты и коровьего молока, — смеюсь я, но как-то грустно.

Я уже перестала есть у мам и свекрови. Если зовут на застолье — прихожу со своей коробочкой, как дитя с детсада. Или просто сижу с огурцом и изображаю счастье.

А мама всё не унимается:

— Ты просто начиталась в интернете! Это у вас, у молодых, мода такая — не есть ничего. Кокосовое молоко она пьёт, фу!

— Мама, я бы с радостью вернулась к обычному питанию, но не хочу снова мучиться.

— Выдумщица! — фыркает она.

Так и живу. Не больная — странная. Все крутят пальцем у виска, а я с ужасом жду, что будет дальше.

Главное — пусть мясо не трогают. Вот серьёзно. Если откажет и мясо — всё. Считайте, меня больше нет.